Со стороны же военного ведомства начиная с 24 сентября в отношении Италии был введен режим «усиленной разведывательной деятельности». Вскоре нам удалось установить, что, доверяя честности австро-венгерской монархии, итальянцы не приняли никаких мер против удара ей в тыл с нашей стороны, что, учитывая их поведение в последнее время, являлось, несомненно, заманчивым делом.
Как бы то ни было, это привело к тому, что на «Эвиденцбюро» посыпался настоящий дождь из перехваченных шифрованных донесений, а поскольку помощи мне ожидать не приходилось, то работу над их дешифрованием, насколько хватало сил, я проводил один. Но вскоре моих возможностей стало явно не хватать.
Между тем стараниями полковника фон Урбанского
[60]«Эвиденцбюро» было сильно расширено. Важность нашей службы наконец-то признали, и пожелания об увеличении численного состава препятствий так явно уже не встречали. В частности, заметно выросла руководимая мною группа, которая получила некоторую самостоятельность, выразившуюся, между прочим, в том, что я докладывал о результатах ее деятельности непосредственно заместителю начальника Генерального штаба.
В ноябре 1911 года я добился выделения мне специального офицера для проведения работ по дешифрованию, что заметно меня разгрузило. Это был гауптман запаса Андреас Фигль, который оказался блестящим сотрудником и вплоть до конца мировой войны с незначительными перерывами стоял во главе дешифровальной группы, которую я включил в организационную структуру расширившейся к тому времени руководимой мною группы. В начале 1912 года мне подчинялось уже восемь офицеров, а когда в последовавшие годы министерство обороны признало важность проводимой
«Эвиденцбюро» работы и дополнительно расширило штаты его офицерского состава, то моя группа пополнилась еще четырьмя офицерами
[61].
Огненные знаки войны на Балканах
В начале декабря 1911 года из-за обострения разногласий с министром иностранных дел ушел в отставку начальник Генерального штаба генерал от инфантерии Франц Конрад фон Хетцендорф, постоянно выпрашивавший деньги для разведывательной службы, что сильно раздражало графа Эренталя. Его преемник фельдмаршал Блазиус Шемуа относился к органам разведки так же благожелательно и после кончины графа Эренталя в феврале 1912 года добился в мае повышения ассигнований на разведывательные нужды до 165 000 крон. Однако в 1912 году перед разведывательной службой было поставлено так много задач, что уже в сентябре образовался дефицит в сумме 98 000 крон.
Итальянская война в Ливии, закончившаяся 18 октября 1912 года Лозаннским миром, потребовала усиления разведывательной деятельности. Мне посчастливилось добыть новейшие итальянские инструкции по проведению мобилизации, а также приказы по организации перевозок в военное время, которые дали нам возможность составить достаточно полное представление о возможных действиях Италии по развертыванию войск.
Одновременно из России стали поступать сообщения о скорой войне с Австро-Венгрией, о всевозможных подозрительных учениях и объявлениях тревог. Получали мы донесения и о намерении Франции настоять на том, чтобы русские снова заранее выдвинули вперед свои войска, на что Россия, однако, не соглашалась. Приходили также сведения о пробной мобилизации в Варшавском военном округе и создании так называемого «корпуса тревоги». Все это вынуждало нас к развертыванию более сильной агентурной сети в тесном контакте с германской разведкой, которая тоже страдала из-за нехватки средств, что привело к четкому разграничению зон ответственности обеих разведывательных служб.
Что-то явно надвигалось, предположительно на Балканах, где по весне следовало ожидать восстания албанцев. Снова оживились банды в Македонии, а Греция приступила к реорганизации своей армии. Одновременно шли поставки оружия и боеприпасов в Черногорию из России и из Италии. Тогда же в Сербии образовалась новая тайная организация под названием «Черная рука», известная также как «Единение или смерть», ставившая своей целью освобождение всех славян и раздел Австро-Венгрии. По имевшимся сведениям, во главе этой организации стояли заговорщики, организовавшие убийство короля в 1903 году
[62], бывший министр Георгий Генчич, капитан Воислав Танкосич, офицер разведывательной службы на реке Дрина, преподаватель военной академии майор Драгутин Дмитриевич и редактор газеты «Пьемонт» Люба С. Йованович. В общем, следовало быть готовыми к еще более резким волнениям, чем памятное выступление «Словенского юга», сопровождавшееся метанием бомб.
Собственно сам «Словенский юг» в октябре 1908 года нашел себе преемницу в лице «Народной обороны»
[63], во главе которой стоял генерал Божа Янкович, а секретарем являлся Милан Прибицевич. Объединение этих организаций сильно порадовало наследника престола Александра, и с его подачи новый союз начал рука об руку работать с сербским Генеральным штабом. Его задачей являлась подготовка революции в Австро-Венгрии, организация паники и мятежей в населенных сербами областях, диверсий и т. п. Как стало известно позже, сокольские
[64] и антиалкогольные союзы в Боснии и Герцеговине были не чем иным, как отделениями «Народной обороны».
По поступившим к нам сведениям, в 1910 году этот новый союз собирался организовать покушение на императора Франца-Иосифа, используя его поездку в Сараево, и последовавшее посягательство на жизнь тамошнего губернатора генерала от инфантерии фон Варешанина
[65], несомненно, было делом его рук. Однако реакция на подобные деяния оказалась слишком слабой. В частности, майора сербского Генерального штаба Миловановича решились выслать лишь после того, когда он в своей агитации перешел все допустимые грани. Не нашла должного противодействия и деятельность англичанина Сетон-Уотсона
[66], который проводил оголтелую пропаганду против монархии в пользу Сербии.
