Забегая вперед, следует заметить, что в начале 1917 года, возвращаясь из Стокгольма, в городе Засниц я случайно встретил Янчевецкого, садящегося на корабль, чтобы отправиться на родину. Слезы радости застилали ему глаза, и он меня не заметил, а я, чтобы не омрачать его светлые чувства своим видом, поспешил удалиться, ведь этот человек, хотя и являлся вражеским агентом, не был предателем, а просто честно исполнял свой долг перед отчизной. Теперь его ждала заслуженная награда и благодарность, и эту картину, наверняка стоявшую перед его взором, мне не хотелось затмевать. Однако родина Янчевецкого уже находилась на грани краха, и вместо заслуженной благодарности он оказался жертвой большевистского безумства. Такой вот несправедливой и ужасной бывает порой судьба.
Что же касается остальных осужденных, в отличие от Янчевецкого являвшихся изменниками родины, то все они в 1917 году вышли на свободу по всеобщей амнистии. Надо сказать, что в том же 1917 году состоялся второй процесс над предателями, обвинявшимися в государственной измене, среди которых оказались семь греко-католических священников и три адвоката!
Но это еще предстояло пережить. К тому же времени, когда я вернулся в Тешен с процесса по делу депутата рейхсрата Маркова, Варшава была уже давно захвачена нашими войсками, а Брест-Литовск, открывавший выход из русской Польши вглубь России, вот-вот должен был пасть. Армейское же Верховное командование, используя возникшую в Полесье широкую брешь в русском фронте, готовилось отвоевать все еще остававшиеся захваченными русскими районы Восточной Галиции и продолжить наступление до крепости Ровно.
Радио-, воздушная и агентурная разведка образцово работали рука об руку, чтобы предоставить командованию вдвойне важную в этой великой маневренной войне информацию о группировке войск противника, передвижениях его сил и путях возможного отхода. В решающие дни, начиная с 24 августа и до конца августа 1915 года, когда в Полесье происходило разделение русского фронта на два оторванных друг от друга крыла, наиболее результативной была служба радиоперехвата.
Не зря майор Покорный следовал за нашими победоносно наступавшими войсками в направлении Брест-Литовска, а в сентябре оказался сначала в Лемберге, а затем обосновался возле города Броды. Наше же разведывательное управление сразу после взятия Ковеля организовало там разведывательный пункт для руководства агентурной разведкой, работавшей по выявлению брешей в русской линии обороны.
В результате тяжелых боев русские в основном вследствие обхода их сил на северном фланге были вынуждены отходить из одной линии траншей в другую. Однако после сражений с переменным успехом война снова приобрела позиционный характер. Тогда воздушная разведка зафиксировала на аэрофотоснимках расположение укреплений противника, а разведывательные пункты привлекли к своей работе военно-топографические отделы, которые нанесли на карты весьма наглядную картину, отображавшую систему русских оборонительных позиций.
Зимой наступило затишье, что отразилось и на радиоперехвате. К счастью, брешь, образовавшаяся в линии фронта в заболоченных районах Полесья, давала нашим агентам возможность проникать в тыл противника и доставлять оттуда столь необходимые сведения. Конечно, русские тоже пользовались этим обстоятельством, и нам приходилось быть постоянно настороже, чтобы не дать их небольшим отрядам возможность осуществлять нападения на войсковые колонны в этапном районе и производить партизанам при помощи кинжала и динамита диверсии на коммуникациях. Однако в середине декабря 1915 года им все же удалось поджечь электростанцию, располагавшуюся в двадцати километрах позади линии германского фронта.
Конечно, итоги большой летне-осенней кампании нас полностью удовлетворить не могли, но тем не менее нам удалось вернуть большую часть Галиции, завоевать всю русскую Польшу, а также Волынь, и в целом можно было сказать, что русская армия претерпела ряд тяжелых поражений. Однако наше разведуправление пришло к выводу о том, что основы царской армии оказались потрясенными не настолько сильно, как этого можно было ожидать. Ведь русского солдата характеризовало стоическое равнодушие к переносимым тяготам и лишениям, а железная дисциплина делала все остальное. И все же без длительного восстановления сил русская армия к серьезному наступлению была не способна.
Не укрылось от нас и то обстоятельство, что внутреннее положение России резко ухудшилось. Тогда русское правительство уже перестало говорить о предстоявших завоеваниях, и речь шла лишь о том, чтобы не допустить дальнейшего продвижения врага вглубь святой Руси. За войну до победного конца стояли только спекулянты продовольствием и дельцы, наживавшиеся на поставках военных материалов.
В России явно складывались предпосылки для возникновения революционной ситуации, а исходя из положения дел на фронте это позволяло надеяться на ее выход из войны. Тем не менее наше разведуправление гнушалось установлением контактов с русскими революционерами в Швейцарии, хотя возможности для этого появились еще в начале февраля 1915 года. При этом в качестве посредника вполне мог выступить депутат рейхсрата от австрийской социал-демократической партии Реннер
[210].
Неприятным спутником наших успехов были все более настойчиво дававшие о себе знать польский и украинский вопросы. Идея участия легионеров в завоевании Польши явно не понравилась отдельным деятелям, и поэтому русофильские поляки начали поднимать голову.
Наглядным примером здесь могут послужить явления, вскрывшиеся при роспуске в конце ноября 1914 года Восточно-галицийской секции польского легиона
[211]. Тогда был арестован депутат рейхсрата профессор Заморский, а против графа Александра Скарбека, Цинского, Бига и Вирчака возбудили уголовное преследование по делу о государственной измене и намеренной дискредитации легиона. Этой группе, за исключением Заморского, удалось бежать через Швейцарию в Россию, а депутата ограничили в передвижениях. В конце 1915 года его признали годным для службы в армии, призвали в ополчение и направили в часть, действовавшую против Италии. Из этой части он перебежал к итальянцам. Позже из перехваченного нами донесения командования 3-й итальянской армии номер 1926 от 20 ноября 1916 года стало известно, что этот польский патриот и народный представитель передал противнику сведения о нашем военном положении. В общем, земляки Пилсудского представляли собой довольно странную смесь!
