По высказываниям сербского посла в Софии Чолак-Антика, в Сербии наблюдался настоящий военный психоз. Он объяснял это тем, что центральные державы не предприняли никаких усилий привлечь на свою сторону премьер-министра Пашича
[216], в результате чего семена военной истерии упали на благодатную почву. В общем, противоречия стали настолько непримиримыми, что Сербию следовало наказать самым серьезным образом.
Уже в начале августа до сербов дошли вести о скором вступлении в войну Болгарии. Поэтому они усилили свою группировку войск на болгарской границе, а их скупщина, то есть парламент, всерьез подумывала уступить Македонию Болгарии с тем, чтобы она выступила вместе с Сербией против Австро-Венгрии и Германии.
Тем временем наше руководство приняло окончательное решение нанести удар по Сербии, и на состоявшемся 14 августа совещании начальников Генеральных штабов обеих кайзеровских держав были выработаны соответствующие основополагающие договоренности. В соответствии с этим наша разведслужба развернула усиленную работу по выяснению происходящих в Сербии процессов и уже до 1 сентября смогла доложить, что сербы ожидают совместного наступления центральных держав возле города Оршова.
Агентами «Эвиденцбюро» были точно установлены их военные приготовления и районы сосредоточения сербских войск вдоль болгарской границы, хотя сербское пресс-бюро эти сведения категорически опровергало.
Поэтому для подготовки нашего наступления в Рущук
[217]отправилось несколько храбрых офицеров и добровольцев, изъявивших желание участвовать в рискованных атаках на транспортные корабли, доставлявшие военные материалы для Сербии. 11 сентября они вместе с минами вплавь подобрались к проходившему транспорту, но в самый ответственный момент взрывные устройства отказали. Второй же попытке в устье реки Лом помешали болгары.
Между тем события, развернувшиеся на фронте под Ровно, заставили сдвинуть по срокам операцию против Сербии. Это тоже имело свои преимущества, поскольку заставило сербов, уже выдвинувших войска на северо-восток своей страны, засомневаться в правильности имевшейся у них информации. Однако промедление привело и к неприятным последствиям — 16 сентября были получены сведения о том, что Антанта собирается прекратить наступление в Дарданеллах и намеревается перебросить находившиеся там силы в Салоники для поддержки сербов.
Нашей разведывательной службе пришлось приложить все силы, чтобы сразу же информировать командование о малейших изменениях в позиции Греции и Румынии, возможных мероприятиях Антанты по оказанию содействия Сербии, а также обо всех передвижениях войск в этой стране. При этом София благодаря своему расположению и разветвленной системе связи стала важным центром по организации работы агентурной сети, а полковник Лакса, обходившийся до того времени силами одного гауптмана Штокласки, получил дополнительных помощников в лице гауптманов Генерального штаба Кюцля и Локара, а также обер-лейтенанта Янотта.
Вскоре нам доложили, что Греция не будет препятствовать высадке войск Антанты в Салониках, но в остальном станет держать нейтралитет. Представляло также интерес сообщение о том, что греки обнаружили факты хищения в Афинах правительственных телеграмм. При этом главный обвиняемый по этому делу некий Петруцопулос признался, что к кражам его подталкивали англичане, и он согласился на их предложение только тогда, когда Венизелос вышел в отставку, но после возвращения политика сразу прекратил свою деятельность. Вот и получалось, что Венизелос сам оказался виноватым в предоставлении англичанам секретной информации.
После нанесенного русским поражения всякое желание воевать у Румынии пропало. Она неожиданно стала менее строгой в отношении транзита через свою территорию наших военных материалов и товаров, хотя все еще чинила немало препятствий ввозу в Австрию продовольствия и многих необходимых предметов.
Отвод английских войск от Дарданелл, а также сведения о высадке в Салониках побудили начальника австро-венгерского Генерального штаба выдвинуть перед немцами вопрос об использовании всех их подводных лодок, находившихся в восточной части Средиземного моря, против морских транспортных судов. Кроме того, перед болгарами
[218] была поставлена задача по выводу из строя салоникской железной дороги. С турками же следовало договориться о совместных действиях на левом фланге болгар, куда планировалось направить их силы, освободившиеся у Дарданелл, на что Энвер-паша сразу же согласился.
Надо сказать, что неудача Антанты в предпринятом ею наступлении на Дарданеллы значительно облегчила болгарам принятие решения об активном участии в войне. 14 сентября они начали предварительную подготовку ко всеобщей мобилизации, о которой было объявлено 20 сентября. Вслед за этим началась мобилизация греческой армии. Правда, она проводилась для обеспечения нейтралитета и привела лишь к усилению частей на ее восточной и северо-восточной границе.
Во второй половине сентября для подавления Сербии в районе нижнего течения Савы и Дуная началось развертывание войск фельдмаршала Макензена в составе 3-й армии под командованием генерала от инфантерии Кевешша
[219] и 11-й армии под командованием генерала от артиллерии Гальвица
[220]. При этом более мелкие соединения должны были наступать с форсированием реки Дрина.
В таких условиях перед нашей контрразведкой встала весьма ответственная и трудная задача по маскировке этого сосредоточения. Конечно, прекращение почтовой и телеграфной связи со 2 по 30 сентября легло тяжелым бременем на промышленные круги, но оно явилось весьма эффективным мероприятием в интересах обеспечения военных приготовлений. За это время телеграфная цензурная комиссия задержала 1300 телеграмм, имевших отношение к перемещению частей и содержавших главным образом вызовы друзей и родственников на станции, через которые следовали воинские эшелоны.
Правда, действенность принятых мер из-за их официального объявления несколько снижалась. К тому же несоблюдение Германией таких же ограничений создало возможность обхода введенного запрета. Потребовалось принять меры, и 16 сентября в Дрездене под председательством майора Николаи состоялось совещание представителей всех соответствующих учреждений, на котором в присутствии начальника императорской и королевской военной пресс-службы генерал-майора фон Хоена были обговорены также все вопросы, связанные с прессой.
