Долину преграждала наша оборонительная позиция, проходившая от Монте-Чиварон к устью Мазо, а затем преимущественно по западному берегу реки. На восточном же берегу были укреплены лишь холмы выше Карцано, образовывавшие так называемый плацдарм Ментрате. Примыкавший к плацдарму с юга участок местности от Мазо до Бренты с мостом прямо на Карцано в то время оборонял 5-й батальон 1-го боснийско-герцеговинского пехотного полка, в составе которого было много чехов.
Этим батальоном временно командовал заслуженный разведчик майор Лаком, прославившийся еще и как строитель фуникулера. Наиболее храбрым офицером в нем был оберлейтенант резерва доктор Людвиг Пивко, женатый на чешке словенец, который до призыва в армию являлся профессором педагогического института. Увешанный всеми боевыми наградами, он пользовался неограниченным доверием у всех вышестоящих командиров и считался лихим воякой. Так продолжалось до его возвращения из отпуска, который он провел в Богемии в мае 1917 года.
Однако когда он вернулся, то стал искать удобный случай, чтобы вступить в связь с противником. Такой случай ему представился, и Пивко завязал отношения с неприятельской частью, стоявшей напротив позиций батальона. Со времени июньского сражения на соседнем плато Семи общин
[308] на этом участке отмечалось относительное затишье. Мелкие же вылазки, предпринимавшиеся против итальянцев, успеха не имели, но никто даже не догадывался, что причиной неудач являлась измена.
Когда Пивко заручился доверием противника, то разработал план, ставивший своей задачей открыть итальянцам путь в расположение батальона, что ставило под угрозу весь наш фронт в долине и открывало неприятелю возможность пробиться к Триенту.
Предатель готовил свое черное дело с большой осторожностью и постепенно вовлек чехов, служивших в батальоне, в этот заговор. При этом особым его доверием пользовался один фельдфебель, которого он однажды направил в дозор, заранее договорясь с противником через перебежчиков о том, что передаст через него свои предложения. Как и было обговорено с неприятелем, дозорные подверглись нападению, во время которого фельдфебеля якобы убило взрывом. На самом же деле он прямехонько направился в Виченцу, где намеченный Пивко план был рассмотрен и в целом одобрен итальянским командованием. Выполнив поручение предателя, фельдфебель на следующий день вернулся обратно в расположение своего батальона, рассказывая небылицы о том, как ему чудом удалось спастись во время неприятельского нападения.
После детальной проработки итальянцами предложенного Пивко плана начальник разведотдела 1-й армии противника майор Финци, переодевшись в австрийскую униформу, при содействии предателя провел подробную рекогносцировку позиций батальона. Об этом, будучи уже полковником, написал в своих воспоминаниях сам Финци, выпустивший под псевдонимом Петторелли-Лалатта книгу «Мечты о Карцано». Он попытался опубликовать и вторую книгу о деятельности итальянской разведки, но она в Италии была запрещена.
Для прояснения возникших после рекогносцировки вопросов и снятия появившихся сомнений итальянцам потребовалось провести повторные переговоры с Пивко или с его представителями, что под покровом ночи на выдвинутых вперед постах сторожевого охранения, располагавшихся вдоль Мазо, под предлогом проверки несения ими службы сделать было не трудно. При этом условным сигналом о необходимости такой встречи служил разрыв двух снарядов в определенном месте между позициями охранения и главной линией траншей боснийцев в часы обычного затишья.
Однако еще до того, как все было решено и определена ночь для нападения, случилось непредвиденное событие. Дело заключалось в том, что один из участников заговора попытался привлечь на свою сторону недавно прибывшего в батальон повара, тоже чеха по национальности. Для весомости своего предложения он рассказал повару о визите фельдфебеля в Виченцу, а чтобы окончательно рассеять его сомнения, поведал, что обер-лейтенант Пивко в курсе всего дела.
Потрясенный до глубины души услышанным, бравый солдат не решился доложить об этом командованию батальона, насыщенного заговорщиками, и ночью отправился в штаб дивизии, чтобы сделать соответствующее заявление. Находясь в сильнейшем возбуждении, он произвел там сперва впечатление душевнобольного. А когда повар начал настаивать и заявил, что во главе заговора стоит Пивко, считавшийся у командования выдающимся офицером, то его вообще сочли за клеветника, посадили под арест, а дело передали военному дознавателю. Последний же был так убежден в лживости обвинения, что решил уличить повара в возведении напраслины на своих товарищей и провести очную ставку с обвиненными им лицами.
Единственное доказательство правоты заявителя, заключавшееся во временном отсутствии фельдфебеля, Пивко сумел правдоподобно объяснить. Поэтому повар был снова взят под арест, а обвиняемые им лица отпущены. Более того, обер-лейтенанту Пивко в виде моральной компенсации за возникшие в отношении его сомнения поручили даже возглавить делегацию при встрече императора во время приезда кайзера в долину Валь-Сугана. По возвращении, захлебываясь от восторга, он не уставал рассказывать о любезном отношении государя к солдатам и о том, как хорошо выглядел монарх, которого спустя три дня предал кровным врагам словенцев.
Между тем до итальянского Главного командования дошли сведения о том, что наш следующий удар готовится именно на Тирольском фронте. Представляя, какую неприятную неожиданность для нас составит их прорыв в долине Валь-Сугана в преддверии скорого нашего большого наступления с участием германских войск и в связи с отмеченным инцидентом, оно решило ускорить проведение хитро задуманного плана, и для его осуществления была определена ночь с 17 на 18 сентября 1917 года.
В соответствии с этим планом Пивко и его сообщники должны были подмешать полученное от итальянцев снотворное средство к ужину солдат сторожевого охранения и, по возможности, всех рот боснийского батальона. Фельдфебель пулеметного отделения позаботился о том, чтобы у пулеметчиков оставалось поменьше патронов, а телефонная связь оказалась в руках заговорщиков, которым было поручено прервать ее при первой же попытке известить соседей или высшее командование о нападении итальянцев.
Когда настала безоблачная, но темная ночь, обер-лейтенант Пивко, рота которого обороняла участок у моста на Карцано, разрешил клевавшим носом от снотворного часовым прилечь, уверяя их, что ничего страшного не произойдет, так как он сам проверит линию охранения и осмотрит лежащую впереди местность. Под тем же предлогом были отключены от питания и проволочные заграждения, обычно находившиеся под высоким напряжением.
Таким образом, для встречи итальянцев было все подготовлено. Согласно плану, пяти их батальонам в полной тишине предстояло сначала уничтожить 5-й боснийский батальон, а затем стоявшие за ним батареи. При этом солдаты передовых подразделений противника надели головные уборы австрийского образца, чтобы в случае неожиданной встречи с патрулем их приняли за своих.
