– Понятия не имею, – пожал плечами Сэм.
Он взялся за изгородь и постарался разглядеть что-нибудь за листвой, но туи и пышные лозы, чьих названий, кроме глицинии, клематиса и ядовитого плюща, Конни не знала, образовывали глухую зеленую стену. Живую изгородь раскрасили новые весенние листочки, настолько молодые, что имели практически желтый и ярко-салатовый окрас, как у квакши. Конни уже практически представила, как они дышат.
Из-за изгороди послышался счастливый лай Арло.
– Попроси Арло открыть, – пошутил Сэм.
– Арло? – крикнула Конни. – Будь добр, пусти нас!
Было слышно лишь, как пес все обнюхивает и резвится. Повиноваться он не собирался.
– Что ж, – вымолвил Сэм. – Поужинаем в машине.
– Стой.
Конни запустила руку в карман джинсов и выудила оттуда старинный железный ключ. Все-таки нашла она его именно в этом доме. Всякое может быть. Однако, когда Конни попыталась вставить ключ в ржавую замочную скважину, тот не подошел: стержень оказался слишком тонким.
– Попытка – не пытка, – буркнула Конни, пряча ключ, и подняла взгляд наверх.
Крыша дома была замаскирована лозами. Они тяжело свисали с забора, ниспадая до самой земли, подобно цирковому шатру, а затем снова устремлялись наверх – к каменному дымоходу.
– Может, перелезем? – предложила Конни.
– Без моего снаряжения не выйдет, – ответил Сэм.
– Ау-у! – послышался голос со стороны леса, куда вела Милк-стрит.
Конни даже не знала, насколько этот лес был большим. Она никогда не забредала глубоко в чащу. Предпочитала прогуливаться вдоль покрытой ракушками тропки, которая делала крюк и снова выводила на дорогу. Конни замечала вдали, среди деревьев, мерцающую водную гладь. И даже иногда улавливала влажный запах пруда. Но никогда до него не доходила.
– Мама! – воскликнула Конни, закрываясь ладонью от солнца и вглядываясь вдаль.
Вечерние лучи выглядывали из-за деревьев, раскрашивая небо всеми оттенками розового и погружая лес в сумерки. Конни показалось, будто она увидела среди деревьев силуэт женской фигуры. Вроде бы Грейс, только в длинном платье. Но Грейс никогда не носила платьев. Кафтаны бывало, но и то лишь по особым случаям.
– Мама! – помахала рукой Конни. – Калитка заперта!
Она поднялась на носки и похлопала в ладоши над головой, чтобы привлечь внимание.
– Нет, не заперта, – раздался голос Грейс прямо за спиной Конни.
На плечах матери лежали две длинные седые косы, а в светлых глазах сверкали искорки. На Грейс была простая клетчатая рубашка и старенькая куртка Levi’s с засаленными манжетами. В руках она держала пучок травы с лимонным ароматом.
– Ах! Ты меня напугала. – Сердце Конни колотилось, и она чувствовала себя глупо.
– Прости, – улыбнулась Грейс и поднесла пучок к носу дочери, чтобы та вдохнула его аромат. – Солнце сейчас в Овне – лучшее время для сбора вербены лимонной.
– М-м-м, правда?
– Привет, Грейс, – поздоровался Сэм.
Та осторожно ему улыбнулась, отворила калитку и шагнула в сад.
– Заходите.
Арло поприветствовал Грейс радостным лаем.
– Ну привет, привет! – потрепала она пса за ухом.
Конни недоуменно глянула на калитку.
– Видимо, мы приложили недостаточно силы, – допустил Сэм и махнул Конни рукой, пропуская ее вперед.
Сад под зеленым навесом бабушкиного дома постепенно пробуждался ото сна, неспешно потягиваясь под весенним покрывалом. Тут и там сквозь паутину высушенных стеблей пробивались бутоны нарциссов. Многолетние растения, розмарин, шалфей и тимьян, зазеленели и намеревались вот-вот вспыхнуть соцветиями. На ясенях и ольхах пробивались новые побеги. Аромат под навесом переменился и стал насыщенным. Это был аромат надежды и нового начала.
Арло обнюхивал угол сада, предназначенный под помидоры и другие пасленовые. Внимание пса привлекло крупное растение с ворсистыми листами, которое, судя по виду, зацветет в течение месяца. Сгорая от любопытства, пес попробовал лизнуть лист кончиком языка.
– Не делай этого, маленький хулиган! – сказала Грейс, отодвигая Арло ногой. Пес глянул на женщину и повилял хвостом. – Ты же не хочешь, чтобы у тебя разболелась голова.
– А что это? – поинтересовалась Конни, глядя на растение с тропки из плитняка.
Она знала, что в саду есть мандрагоры. Несмотря на всю свою пышность и изобилие, сад кишел смертью.
– Похоже на сорняк, – шепнул Сэм, пока Грейс отпирала входную дверь, предварительно поцеловав кончики пальцев и дотронувшись до прибитой подковы.
– Jusquiamus, – бросила через плечо пожилая женщина, прежде чем переступить порог дома и исчезнуть в потемках столовой с охапкой вербены. – Белена. Свиньи ее обожают. Аж визжат от опьянения. Но для других животных она может оказаться ядом. Это тебя касается, – обратилась Грейс к четвероногому созданию, что терлось у ее ног, сливаясь с темными половицами столовой.
– Что ты сказала? – прокричала Конни из прихожей, глядя на собственное бледное отражение в зеркале, висевшее над столом, где стоял телефон, и зажимая кончик косы между носом и верхней губой.
– Белена, – повторила Грейс. – Будешь пиво, Сэм?
– Не откажусь. – Он протиснулся мимо Конни в узкой прихожей и шепнул: – Неужели Грейс снова уложит нас на те сдвинутые кровати?
Подумав об этом, Конни тоже захотела пива.
– Нет, это-то я слышала. Ты назвала ее как-то еще.
Грейс вынырнула из потемок столовой и проследовала на кухню, где единственным источником света была гудящая лампочка над раковиной.
– Где тут выключатель? – спросила Конни, ощупывая стену и удивляясь, что не помнит этого.
– Знаешь, по-моему, его здесь и нет. – Грейс вошла с открытой бутылкой пива «Сэмюэл Адамс», протянула ее Сэму и забрала у него пакет с продуктами. – Что вы тут привезли? – спросила она, заглядывая в мешок. – Стейки?
– Стейки, – подтвердил Сэм.
Он поднял пиво и шутливым жестом изобразил, что пьет за здоровье дамы на портрете. В тусклом свете раннего вечера ее глаза казались пустыми и безжизненными. Сэм отпил глоток и последовал за Грейс на кухню.
– Господи, – тихо сокрушалась мама Конни. – Не знала, что мы теперь едим мясо.
– Вам понравится, – поддразнил Сэм. – Оно все-таки из местного магазина.
Конни подошла к камину, и уютные звуки ножа, стучащего по разделочной доске, наводнили кухню и мрачную столовую. Это помещение некогда являлось сердцем первоначальной версии дома. Как и большинство домов, что были возведены основателями Новой Англии, дом бабушки прожил долгую и насыщенную жизнь. Все началось с двух простых помещений – прихожей и жилой комнаты. Затем сюда добавили крутую винтовую лестницу, приподняли крышу и соорудили второй этаж с двумя спальнями. Сбоку пристроили сарай, который позже трансформировался в кухню. А в двадцатом веке добавилось некое подобие водопровода с неустойчивым напором и вдобавок к нему – тесная купальня с ванной на когтеобразных ножках. Дом постепенно расширялся, стараясь вместить все больше и больше жильцов.
