– Как раз из поколения после войны за независимость. Каким бы образом она добралась до книги, чтобы оставить в ней записи?
– К этому времени книга уже попала в библиотеку, – ответила Конни. – В салемскую библиотеку, основанную в 1810 году. Это совсем недалеко отсюда. Я предполагаю, она вполне могла попасть туда в любое время.
Гостья подняла глаза на портрет. На момент написания картины Темперанс было примерно столько же лет, сколько и Зази. Может чуть больше.
– То есть она заморочилась, пошла в библиотеку, чтобы отыскать там бабкину книгу и оставить в ней засекреченное послание, но не само заклинание? – подытожила Зази.
– Это лишь моя гипотеза, – ответила Конни.
– А есть какие-то предположения, куда она могла спрятать сам рецепт?
– Никаких.
– А что это за заговор шторма такой, вы тоже не знаете?
– В прибрежных городах жильцы, бывало, пытались зачаровывать погоду. Как-то, работая над диссертацией, я наткнулась на упоминание о шарлатанах, которые конкретно этим промышляли. Но это все, что мне известно. Понятия не имею, как это работает.
Зази закусила губу и глянула на портрет.
– По большей части магия не касается погоды, – размышляла Зази. – В основном люди используют ее в быту или для врачевания. Для привлечения любви и удачи. Денег, само собой. Ну и для устранения врагов. В общем, магия используется в личных целях. Это стремление обрести власть и преимущество над другими. Часто для того, чтобы чары сработали, нужно, к примеру, вымыть полы в доме, принять ванну с солью, зажечь свечи либо прочесть заклинание над Библией. Все это немасштабно. А погода – это серьезно. Это – мощь. Хотя… – Она подтянула второе колено к первому и обняла ноги. – Я тоже натыкалась на подобное упоминание. Был случай в 1500-х, когда священники пытались утихомирить бурю при помощи освященной облатки
[38].
– И у них вышло? – Конни прошлась вдоль камина.
– А как вы думаете? – Зази опустила ноги и облокотилась на стол.
– Ясно, – ответила Конни, пододвинула стул и уселась напротив портрета.
Зази склонила голову набок.
– Стойте-ка, – тихо произнесла она, словно что-то вспоминая. Ее темные глаза округлились.
– Помните, что пережила Темперанс?
– Войну 1812 года?
Зази легла на стол и дотронулась до руки Конни.
– Год без лета, – сказала она.
– О боже, точно, – прошептала Конни.
– 1816-й год, правильно? Год без лета?! – Голос Зази резко подскочил.
Она права. В тот год по неясной причине лето так и не наступило. Мороз сгубил посевы всего Восточного побережья еще в мае. Катаклизм обрел глобальные и разрушительные масштабы. И в Европе, и в Ост-Индии. Повсюду. Весь мир страдал от голода и заморозков. Но так ужасно, как в Новой Англии, не было нигде. Влияние года без лета оказалось настолько существенным, что навсегда изменило тенденции заселения земель Соединенных Штатов. Фермеры побросали все и отправились на запад – в глубь штатов Нью-Йорк и Огайо – на поиски лучшей жизни, убегая от отчаяния и утрат.
Год без лета едва не привел цивилизацию к гибели. И даже сейчас, в 2000 году, никто не знал точно, что же тогда произошло.
– Заговор шторма, – выдохнула Конни, – силен. Безумно силен!
– Итак, – сказала Зази. – И куда же Темперанс могла запрятать что-то столь мощное? И важное для нее. То, что могли бы при необходимости отыскать ее потомки, но никто, кроме них.
– Если мы говорим о колдовстве, – ответила Конни. – Стало быть, тут должны фигурировать могилы, дома, свечи…
– Да. А еще Библии.
– И Библии, – согласилась Конни, вскакивая на ноги.
15
Марблхед. Массачусетс
Апрель
2000
Конни и Зази сидели на полу, широко разведя ноги. Перед ними в раскрытом виде лежали две увесистые Библии, взятые с нижней полки бабушкиного книжного стеллажа. На всякий случай Конни достала и Псалтырь. Женщины бегло пролистывали страницы в поисках заметок, бумажных клочков, обведенных слов, подчеркнутых предложений – в общем, всего, что могло вызвать подозрения.
– Ответ должен быть здесь, – бормотала Конни, листая ту Библию, которая была старее.
Листы из папиросной бумаги похрустывали, когда их переворачивали.
– Почему вы так уверены? – Зази просматривала Псалтырь, водя пальцем по строкам.
– Вы же сказали, Библии часто используются в ведовстве. Они также фигурируют в описаниях народной магии раннего современного периода в Англии. С этой Библии началась работа над моей диссертацией.
Конни поднялась на ноги и принялась искать на каминной полке одну хрупкую вещицу. Та стояла, прислоненная к стеклянному «террариуму», заросшему плесенью из-за конденсирующейся влаги.
– Смотрите! – Конни продемонстрировала гостье крошечное изделие.
Зази с осторожностью взяла предмет в руки. Конни наблюдала за тем, как она рассматривает соломенную куклу, ее бант из пряжи, выцветший хлопковый передник и нарисованную улыбку.
– Жутковато, – сказала Зази.
– Я нашла ее на книжной полке. За этой самой Библией.
– Вы шутите? – Зази повертела куклу в руках. – В ней, случаем, нет булавок?
– Вроде бы нет, – ответила Конни, возвращая изделие себе. – Ой. Стойте.
Она надавила кончиком большого пальца на крошечные сережки-гвоздики: они были изготовлены из частичек жемчужной ракушки и крепились при помощи булавки для галстука.
– Вот одна, – сказала Конни.
– Может, лучше положить это на место? Так, на всякий случай.
Конни рассмеялась и вернула куклу туда, откуда взяла.
– Я уверена, – заявила она, – что Темперанс спрятала подсказку в доме. Скорее всего, в Библии. Ну или хотя бы на книжной полке.
Женщины развернулись к стеллажу. «Упадок и падение Римской Империи». «Записки мореплавателя» Гарольда Августина Каллахана. «Хижина дяди Тома».
– Все эти книги появились позднее, – заключила Зази.
– Да. – Конни потянулась за ручкой и провела ею по костяшкам.
– Может, у вас есть «Путешествие пилигрима в небесную страну»? Такую книгу вполне могла бы читать белая девочка эпохи Джексоновской демократии.
Конни провела указательным пальцем по корешкам книг, внимательно изучая каждый, и наткнулась на небольшую книжку в обложке из коричневой кожи, слегка крошащейся на ощупь. Когда она сняла книгу с полки, следом посыпались бумажные частицы. Пыль защекотала нос Конни и заставила ее чихнуть.
