– Вы уверены? – уточнил Сэм, очевидно, по той причине, что того требовал этикет.
– Да, – ответила Зази. – Но спасибо за предложение. Мне нужно сочинить сопроводительное письмо, – добавила она, поворачиваясь к Конни.
Конни слабо улыбнулась этой ходячей энциклопедии южной народной магии, маскировавшейся под кудрявую девчонку в потертых джинсах и разноцветных носках. Могильная земля… Подумать только. Конни впервые о ней услышала лишь в прошлом году.
Зази наклонилась и потрепала Арло по голове. Пес сразу же завилял хвостом и заторопился в прихожую, чтобы там уже окончательно попрощаться с гостьей.
– Профессор, – заговорила Зази, завязывая шнурки. – Если будете завтра в Кембридже, сообщите, что удалось узнать, хорошо?
– Хорошо, – пообещала Конни. – И поговорим по поводу рекомендательного письма.
От усталости она уже не чувствовала ног. Доктор Беланже предупреждала, что утомление может привести к печальным последствиям. Но Конни ей не верила. С тем, что такое настоящее переутомление, она познакомилась еще в аспирантуре. Однако так, как сейчас, Конни еще не чувствовала себя никогда. Эта усталость была уничтожающей. Она застилала глаза, и сознание словно отделялось от тела.
– Спасибо, профессор Гуд, – поблагодарила Зази и добавила: – Рада была познакомиться, Сэм.
– Взаимно, – ответил тот.
Зази закрыла за собой дверь, и через несколько мгновений послышался звук заводящегося мотора, а затем и отъезжающих колес.
Конни упала на один из стульев у стола.
– Похоже, я сейчас отключусь.
Сэм вернулся с кухни со старинной бабушкиной метлой, что хранилась в этом доме аж с 1960-х, самодельной – с тонкой сучковатой ручкой, к одному из концов которой были привязаны стебли камыша или какого-то другого болотного растения.
– Дыши глубже, – он склонился над Конни и принялся массировать ее затылок.
Конни сложила руки на обеденный стол и опустила на них лоб. Пояс джинсов врезался в живот, и она со вздохом облегчения расстегнула верхнюю пуговицу.
– Может, тебе лучше прилечь?
Конни позволила Сэму приподнять себя со стула и обвила его рукой.
– Да, – буркнула она ему в шею.
Кожа Сэма пахла приятно: мебельным лаком и скипидаром.
– Пойдем. – Он крепко обхватил Конни за талию.
– Постой! – Она толкнула портрет-дверцу от себя, чтобы та закрылась.
Конни казалось неправильным оставлять загадочный тайник Темперанс нараспашку. Он защелкнулся со щелчком.
– Вот теперь, – сказала она, опершись на Сэма. – Пойдем. Я уже в отключке.
Пока они карабкались наверх по извилистой узкой лестнице, все мысли Конни занимала старенькая бабушкина ванна на когтистых лапах и свободные пижамные штаны. Она мечтала нырнуть в постель и, положив голову на живот Сэма, слушать ритм жизни, пульсирующей под его кожей.
17
Кембридж. Массачусетс
Конец апреля
2000
– Прямо в стене? – воскликнула Лиз. – Ты же разыгрываешь меня, да?
– К сожалению, нет, – ответила Конни.
Она проспала более одиннадцати часов, раскидав по постели своей матери руки и ноги, словно парашютист в полете. Тем не менее усталость полностью не отпустила и следовала за ней по пятам, цепляясь за лодыжки. Конни подперла подбородок ладонью, и орлиный камень на запястье зазвенел.
– Так-так… – Лиз поднесла к глазам лупу. – Давай-ка глянем, что у нас тут.
Лиз встретила Конни в атриуме музея Фогг и провела подругу в отдел работы с рукописями по ее старому ID.
Сейчас женщины сидели за пустым столом посреди хранилища, которое превосходно освещали высокие окна, выходящие на север, и флуоресцентные лампы. Стены имели музейный голубино-серый оттенок, а сосновые половицы были выкрашены белой краской. Рабочий стол Лиз располагался в углу. На нем стоял монитор с плоским широким экраном и несколько пластмассовых корзин с кистями и непонятными инструментами. Четыре других стола были равномерно распределены по помещению. К каждому крепилась лампа на подвижных металлических кронштейнах и большая регулируемая лупа на подставке, словно из фильма ужасов про стоматологический кабинет.
Лиз застелила столешницу тонкой замшевой тканью, которую закрепила по краям, чтобы создать мягкую нескользящую поверхность.
– Готово, – сказала она.
Конни положила сумку на колени и вынула из нее манильскую папку, внутри которой находилась запечатанная связка с бумагами и треугольный конверт.
– Манильская папка? Конни, ну ты даешь, – упрекнула Лиз подругу.
– У меня не нашлось ничего неокисляющего, – виновато ответила она.
Лиз возвела глаза к потолку и пробормотала что-то вроде: «Посмотри только, с какими идиотами мне приходится иметь дело».
– Во всяком случае, это лучше, чем если бы они остались лежать на слое земли под кучей гниющих трав! – продолжала оправдываться Конни.
– Да я прикалываюсь, – успокоила ее Лиз.
Она натянула латексные перчатки и положила желтую манильскую папку на стол перед собой. Раскрыла ее и включила лампу. Затем медленно и осторожно выложила связку и конверт на замшевую ткань и настроила лампу с лупой.
– Каких они годов, говоришь?
– Эпоха Джексоновской демократии, – напомнила Конни.
– Похоже на правду. Взгляни, как расположены бумажные волокна. Это хлопок.
Конни глянула через лупу.
– Точно.
– Чтобы окончательно убедиться, нужно взглянуть на цвет чернил. Так… Сейчас посмотрим, как нам это дело раскрыть.
Лиз взяла тонкий металлический зонд, легонько подковырнула печать и проверила натяжение нити. Затем чуть раздвинула края разрезанного конверта, чтобы понять, есть ли вообще что-то внутри.
– Я бы воспользовалась паром, но здесь, думаю…
Лиз отложила зонд и взялась за другой металлический инструмент, похожий на тонкий гибкий шпатель кукольного размера. Она склонилась над лупой, а Конни нависла над ее плечом.
– Доктор Дауэрс, вы на обед пойдете? – спросила молоденькая девушка из дверей офиса Лиз.
На ее плече висела сумка, а с шеи свисала ID-карта. На вид девушке было лет двадцать пять – уже можно носить очки и вместе с тем не беспокоиться о натягивающих пуговицы краях блузки.
– Нет, – прокричала в ответ Лиз. – Я отобедаю позже.
– Ладно, – ответила помощница и захлопнула за собой дверь.
– Доктор Дауэрс, – поддразнила подругу Конни.
– Послушай. После той жести, что я натерпелась в аспирантуре, величать меня «доктором» обязан каждый. Если бы могла, я бы заставила это делать даже таксистов. И даже собственную маму.
