– Думаю, – Конни посмотрела по очереди на Сэма, Зази и Грейс, – теперь у нас все компоненты.
– Это будет круто! – сказала Зази, дрыгая коленками под столом.
– Констанс, – начала Грейс, дотрагиваясь до плеча дочери. – Ты уверена, что подумала хорошо?
Конни стиснула кусочек коралла и прижала ко лбу. Закрыв глаза, она увидела, как поглощенный огнем «зеленый монстр» складывается, будто карточный домик, и тут же распахнула веки, чтобы прогнать воспоминание.
– Да, – ответила она.
Грейс сжала ее руку. Дуновение ветерка всколыхнуло пламя свечей, и на стенах комнаты заплясали отсветы.
– Ладно, – сказала мать. – Приступим.
* * *
Чугунного котелка в доме не оказалось, но Грейс быстро нашла большую алюминиевую кастрюлю, которая должна была подойти.
– Крышки нигде нет, – сказала она извиняющимся тоном, шагая от раковины кухни в гостиную и проливая воду на пол.
– Ничего страшного, – отозвалась Конни.
Она стояла на коленях у камина и пыталась разжечь дрова.
– Господи, – сказал Сэм, обмахивая себя рукой. – Здесь прямо как в сауне.
– Извини, – ответила Конни, не отводя глаз от огня. – По-другому никак.
Зази поставила пятки на сиденье стула и обняла колени. Ее темные глаза сверкали, наблюдая за приготовлениями Конни.
– У вас все в наличии? – спросила Зази, подтягивая к себе торбу и заглядывая внутрь.
– Почти. Но то, чего не хватает, скорее всего, найдется в саду, – пожала плечами Конни. Она привстала на корточки и повернулась к Грейс: – Как поставить кастрюлю на огонь? Мы же не можем просто водрузить ее сверху на дрова. Она упадет.
Грейс взвесила кастрюлю в воздухе, подняв ее за проволочную ручку.
– Вот, – сказала она и при помощи ухвата притянула железный крюк из глубин камина.
Крюк повис над огнем, рассыпая ошметки ржавчины. Грейс надела ручку кастрюли на крюк, но руки сразу убирать не стала, чтобы убедиться, что он выдержит вес. Когда все прошло успешно, она при помощи ухвата поместила кастрюлю над очагом. На поверхности воды начали образовываться крошечные пузырьки.
– Ну, – провозгласила Грейс, обтирая пыльные ладони о джинсы, – где же этот заговор шторма, о котором я так много слышала?
Конни подошла к столу, заглянула в торбу и достала блокнот, куда переписала рецепт Темперанс.
– Итак, – объявила Конни, отыскав нужную страницу. – Сначала нужно приготовить зелье, а затем я должна прочесть нечто вроде заклинания.
Она посмотрела на Сэма, ожидая, когда до него дойдет смысл ее слов, и он передумает. Сэм сидел во главе стола со сложенными на груди руками. Взгляд его был спокойным. По правде говоря, выражение лица Сэма было таким же открытым и безмятежным, как во время их первого свидания в баре в центре города. Тогда, попивая пиво, он пытался убедить Конни в том, что вера людей в магию возникла не на пустом месте. «Прекрати», – ответила она ему в тот вечер, потягивая густую белую пену. «Но если так много людей в нее верит, – парировал Сэм, – не стоит ли обратить на это внимание?»
Чтобы подтвердить свою теорию, он повел Конни через мрачные дворы, переулки и мокрые газоны, сокрытые в тени. В конце концов они нашли, что искали: давно всеми забытый межевой столб с выгравированной на нем скалящейся фигурой. Ее руки и ноги были раздвинуты по сторонам. Прямо как у шила-на-гиг, что Конни видела в книге в «Рафферти». Это был оберег. Тогда она не восприняла его всерьез.
– В этом городе было чего бояться, – сказал тогда Сэм.
Сейчас же, сидя за столом эпохи королевы Анны, что принадлежал еще бабушке Конни, в свете огня, Сэм улыбался ей с тем выражением на лице, которое буквально говорило: «Помнишь? А ведь именно я впервые навел тебя на мысль о том, что магия реальна. Тебе все же пришлось в нее поверить».
Грейс выставила вперед ладонь, останавливая дочь.
– Погоди, – сказала она и исчезла на кухне.
Одна из свечей в центре стола закоптила. Грейс вернулась с двумя горстями сушеного шалфея.
– Мам… – начала возражать Конни.
– Прошу прощения, но ты помнишь, чей это дом? – ответила Грейс чуть резче, чем обычно.
Все годы, что Грейс посвятила движению нью-эйдж, стремлению к осознанности и медитации, не смогли целиком искоренить новоангликанскую особенность выражать беспокойство через гнев. В грубом тоне матери Конни услышала страх.
– Извини. – Конни терпеть не могла возвращаться в это состояние подростка, пристыженного своей матерью-хиппи прямо перед конкордскими друзьями.
Сразу вспоминались мокасины стоимостью в пенни, гольфы до колен и чувство стыда.
Грейс бросила шалфей в огонь.
– Это отнимет всего несколько секунд, – сухо сказала она.
Сушеный шалфей затрещал в огне, наполняя помещение облаком сладковато-пряного аромата. Затем она смахнула пылающие веточки кочергой, сбивая с них огонь. Потом развернулась к Конни, зачерпнула горсть дымящегося шалфея и подняла над головой дочери.
Глаза Грейс постепенно затуманились белой дымкой.
– Я, Грейс Гудвин, слуга Божия, взываю к тебе и заклинаю тебя, Ахаэль, Банех, самыми святыми словами Агиос, Тетраграмматон, Эширос, Адонай, Альфа и Омега, Рафаэль, Махаэль, Уриэль, Шмарадиэль, Задай и всеми известными именами Всемогущего Господа, всем тем, чем могу заставить тебя, Ахаэль, явиться предо мною в человеческом обличье и исполнить то, что я желаю, – уберечь мою дочь Констанс от опасности и указать на того, кто подверг опасности жизнь ее возлюбленного Сэмюэла. Да будет так. Да будет так. Да будет так.
При каждом «да будет так» Грейс подносила тлеющий шалфей ко лбу дочери, затем к правому плечу, к левому и, наконец, к ее носу. Закончив, она подбросила траву к потолку, и та осыпалась пепельным дождем к кроссовкам Конни, образуя полукруг. Пробубнив себе под нос еще пару фраз, мать собрала шалфейный пепел и выбросила в огонь. Он исчез, вспыхнув напоследок голубовато-серой дымкой.
– Потрясающе! – оскалилась Зази.
– Вода закипела, дорогая, – заметила Грейс.
– И чем это поможет? – поинтересовалась Конни.
Она никогда прежде не слышала о таком заклинании. По всей видимости, это были очень древние знания, которые изучала Грейс, – что-то вроде рейки.
Мать принялась суетиться у огня.
– Может, ничем. А может, сбережет тебя. Или поможет узнать, как уберечь Сэма. Увидим позже.
– Но каким образом? – осведомилась Зази, выглядывая из-за своих коленок.
Грейс прислонила кочергу к стене.
– Вы же историки, – сказала она. – Сами и ответьте.
Зази опустила сначала одну ногу, затем другую.
– Ну… – начала она. – Я знаю, что во времена всей этой салемской канители некоторые сельские жители утверждали, будто видели, как фигуры с человеческими очертаниями проходили сквозь окна.
