– О, не знаю, – мрачно говорит Бакстер. – Мне это подозрительно напоминает «попроси друга».
Асанти поворачивается к нему.
– Я видел по крайней мере одну переписку инцелов о том, чтобы похитить женщину и держать ее в неволе, чтобы насиловать и истязать. Сразу же говорю вам: нет, этот человек на самом деле ничего не сделал, однако граница между фантазиями и их воплощением очень тонкая.
Куинн закатывает глаза. Он определенно считает, что граница между хорошо осведомленным коллегой и заносчивым выскочкой-всезнайкой также очень тонкая.
– Так почему ты считаешь, что это совершенно другое дело? – спрашивает Гислингхэм.
– В том-то все дело, – поспешно говорит Куинн. – Даже если этот задрот и сделал что-то, каковы шансы того, что это была Фейт? Это мог быть абсолютно кто угодно, черт возьми. Мы даже не знаем, где живут эти недоноски…
– Посмотрите на ник последнего пользователя, – тихо говорит Сомер.
Все смотрят на нее, затем на экран.
– Что, на этот YeltobYob? – говорит Куинн, так ничего и не поняв.
Бакстер оборачивается к Сомер.
– Это же просто имя, разве не так? Ну, как у того типа с Би-би-си, как там его…
– Алан Йентоб
[24], – подсказывает Эверетт. – Это не одно и то же.
Но Сомер качает головой.
– Это вообще не имя, – говорит она. – Его нужно читать задом наперед. «Yob» – это «boy», «мальчик». А «Yeltob» – «Botley», «Ботли», оксфордское местечко.
* * *
В саммертаунской средней школе звонит звонок, возвещая об окончании урока. В классе рисования вдоль длинного стола, проходящего под окнами, ученики скатывают листы бумаги и убирают краски и кисточки. На улице по серому небу несутся низкие тучи.
Учитель останавливается за спиной у Саши Блейк. Та, похоже, не слышала звонок. А если и слышала, то, в отличие от своих одноклассников, не торопится успеть на следующий урок. Откинувшись назад, она изучает свой натюрморт акварелью, написанный с композиции, размещенной на столе посреди класса. Белая фарфоровая миска со сливами и лимонами и бледно-голубая ваза с веткой форзиции. С краю листа Саша оставила мазки различных оттенков пурпура. Красновато-лиловые, синевато-бордовые; ни один из них не совпадал с цветом фруктов, лежащих в миске и веткой.
– А у тебя неплохо получается, Саша, – говорит учитель.
Ему лет тридцать семь, соломенные волосы слегка начинают редеть, на клетчатой фланели рубашки катышки от долгой носки. Обручального кольца нет.
– У тебя хороший глаз. Тебе следует подумать о том, чтобы сдать экзамен по второму уровню сложности.
Наконец Саша оборачивается и поднимает на него взгляд.
– Есть одна книжица, которая может тебе понравиться, – неуверенно начинает учитель. – «Натюрморт» А. С. Байатта – там есть замечательное место о том, как точно передать цвет слив, как запечатлеть то, что они буквально светятся. Если честно, на самом деле я именно поэтому составил такую композицию…
Он уже собирался перейти к делу, но тут одна из двух девушек, задержавшихся у дверей класса, произносит:
– Во имя всего святого, Саша! Шевелись же!
Саша оборачивается и поспешно встает. Она протягивает руку за сумкой, и ее длинный темный хвостик падает вперед на плечо.
– Простите-простите-простите! – кричит она своим подругам и быстро собирает вещи. – Просто немного отвлеклась!
– Ну да, – усмехается вторая девушка, – как будто раньше этого никогда не случалось.
Саша улыбается и закидывает сумку на плечо, бросив на учителя, все еще стоящего за ее стулом, взгляд, наполненный наполовину извинением, наполовину облегчением. За девушками с грохотом захлопывается дверь, но учитель еще слышит их голоса, удаляющиеся по коридору.
– Что, Прыщавый Скотти действительно тогда приставал к тебе?
– Ну, это же… это же мерзость! Только представь себе, что он тебя целует!
– Да он полный урод!
Учитель стоит на месте, щеки у него горят, кулаки стиснуты, а дерзкий молодой смех постепенно затихает вдали.
* * *
Адам Фаули
2 апреля 2018 года
14:35
– Ну хорошо, – говорит Куинн, – этот ник может означать, что наш тип в Оксфорде. Но точно мы этого не знаем. Начнем с того, что наверняка есть и другие места с названием Ботли, так?
– Я нашел еще два, – ровным голосом отвечает Асанти. – Есть деревушка с таким названием недалеко от Чешэма в графстве Бэкингемшир и еще одна в Гемпшире.
Я замечаю, как Сомер вздрагивает, и тогда вспоминаю: ее новый кавалер служит в полиции Гемпшира.
– Вот именно, – говорит Куинн. – Так что с самого начала шансы два к одному. Но даже если это оксфордский Ботли, мы не знаем, когда это произошло, – даже не знаем, произошло ли это вообще.
Асанти склоняется над столом и нажимает клавишу. Теперь на экране видны комментарии к последнему сообщению.
– Блин, – бормочет Гислингхэм. – Блин!
* * *
На участках земли, выделенных под огороды, снова начинается дождь. Нина Мукерджи ставит микроавтобус экспертно-криминалистического отдела в дальнем конце стоянки и какое-то время сидит, изучая место. Цепочка компостных куч, доска объявлений с листками, предлагающими саженцы и подержанный садовый инвентарь, мусорные контейнеры с битым кирпичом и кусками шифера. Нина уже столько времени занимается своим ремеслом, что рассматривает любое место как место преступления. Отпечатки пальцев, подтеки, кусочки отшелушившейся кожи, шарики пыли. Особенно мучительно ужинать в гостях: единственная кухня, которая действительно выглядит чистой, – это ее собственная.
Нина открывает дверь и берет с соседнего сиденья свой чемодан. В нескольких ярдах у сарая, за белой с синим лентой, огораживающей место преступления, она видит Клайва Конвея. Лента треплется на ветру, а Клайв поднес руку к голове, чтобы удержать капюшон. Нина надевает мешковатый защитный костюм, после чего так быстро, как только можно в нем, идет к дожидающемуся Клайву. Из криминального отдела никого нет, здесь только двое полицейских в форме, переминающихся с ноги на ногу, чтобы согреться. Нина гадает, кому поручат это дело, – может быть, Тони Асанти. Какое-то время назад они выяснили, что у них есть общие друзья в Мет, и с тех пор Тони два-три раза угощал ее кофе. Нина не может решить: то ли это простая любезность, то ли он действительно заинтересован. И если верно второе, заинтересуется ли она сама. Нине уже приходилось видеть, к каким неприятностям приводят служебные романы, и она предпочитает сохранять и эту сторону своей жизни в чистоте.
