Э.Б.: Значит, она все перепутала.
А.Ф.: Вы хотите сказать, свидетельница ошибается?
Э.Б.: Иначе быть не может.
А.Ф.: Это был ваш фургон.
Э.Б.: В «Рэмсгейт» полно фургонов. Это мог быть любой из них.
Э.С.: Согласно руководству компании «Рэмсгейт реновейшнс», местонахождение всех остальных фургонов точно известно. Начиная с восьми утра того дня, все они находились на строительном объекте в Бичестере.
Э.Б.: Ну, я тут подумал и пришел к выводу, что у Мартина в тот день был выходной. Это мог быть он.
Э.С.: У Мартина?
Э.Б.: Мартина Рэмсгейта.
Э.С.: Сына вашего шефа?
Э.Б.: Ну да.
Э.С.: Разумеется, мы это проверим, но, как утверждает Полина Рэмсгейт, все фургоны находились на объекте.
Э.Б.: Ну конечно, ради своего сына она и соврет!
А.Ф.: А вы, мистер Бразертон, ради кого соврете?
Э.Б.: Что это значит, мать вашу?
Э.С.: Вы никому не давали свой фургон?
Э.Б.: Никому.
А.Ф.: Ключи, кроме вас, никто не мог взять?
Э.Б.: Нет! Как я уже сказал в прошлый раз – той, другой девушке.
А.Ф.: Ну хорошо, мистер Бразертон. Пока что мы прервемся. Наш сотрудник проводит вас в комнату ожидания, где вам будет удобнее.
* * *
Адам Фаули
5 апреля 2018 года
12:58
Полицейский в форме уводит Бразертона и его адвоката, и когда за ними закрывается дверь, Сомер поворачивается ко мне.
– Ну, что вы думаете?
– Что я думаю? Я думаю, что он бессовестно врет.
Сомер кивает.
– Понимаю – я с вами согласна. Я только не могу понять почему. У него железобетонное алиби на время обоих нападений, и он это знает. Мы не можем привязать его ни к одному из них, так зачем идти на огромный риск, выгораживая кого-то?
Некоторое время мы сидим молча. Из соседней комнаты для допросов доносятся приглушенные голоса. Не знаю, кто там, но обстановка явно накаляется.
– Быть может, свидетельница ошиблась насчет фургона, – говорит наконец Сомер. – Она ведь сказала, что полной уверенности насчет логотипа у нее нет.
Показания очевидца крайне ненадежны. И нам это прекрасно известно.
– Ну хорошо, давайте проверим, где в то утро находился Мартин Рэмсгейт. Готов поспорить на закладную на свой дом, что он не имеет к этому никакого отношения, но проверить это все равно нужно.
Сомер кивает и делает пометку.
– И поспрашивай – выясни, нет ли у кого-либо из знакомых Бразертона криминального прошлого. А также получи в «Рэмсгейт» разрешение на полный криминалистический осмотр фургона.
* * *
Когда Эв выскакивает, чтобы перекусить, в приемной сидит старик, сгорбившись на пластиковом стуле в холодном сквозняке из входной двери.
– Мистер Бразертон? – говорит она. – Я Верити Эверетт, вы меня помните?
Старик раздраженно поднимает на нее взгляд.
– Конечно, я вас помню. Я еще не выжил из ума, черт возьми!
– Наверное, вы уже давно здесь сидите… Я могу вам что-нибудь предложить? Может быть, чаю?
Он хмурится.
– Я уже выпил три чашки. Сколько еще будут держать Эша?
– Не знаю. Я не присутствовала на допросе.
Старик смотрит на часы. Старые, на кожаном ремешке, с пожелтевшим от времени циферблатом.
– Через полчаса у меня назначен прием в больнице имени Джона Рэдклиффа, и времени уже в обрез. Эш обещал меня подвезти.
– Вот как, – говорит Эверетт. – Я не знала. Сейчас я выясню, что там.
Она подходит к телефону и звонит Сомер, но когда заканчивает разговор, выражение у нее печальное.
– К сожалению, допрос вашего внука еще продолжается. А его фургон забрали в криминалистическую лабораторию.
Старик хмурится.
– И как мне прикажете добираться до больницы? Мне полчаса переться только до ближайшей автобусной остановки!
Ну, эту проблему, по крайней мере, решить можно.
– Подождите минутку, и я узнаю, как устроить, чтобы кто-нибудь вас подвез.
* * *
Протокол допроса Эшли Бразертона, произведенного в полицейском участке Сент-Олдейт, г. Оксфорд, 5 апреля 2018 года, 13:50
Присутствуют: детектив-инспектор А. Фаули, детектив-констебль Э. Сомер, Дж. Хоскинс (адвокат)
А.Ф.: Мистер Бразертон, мы снова переговорили с компанией «Рэмсгейт», и нам однозначно подтвердили, что утром 1 апреля все фургоны компании находились в Бичестере. У Мартина Рэмсгейта действительно был выходной, но на предшествующей неделе и в тот день, начиная с 8:00, он и его фургон находились на объекте. Поэтому я снова спрашиваю у вас – кто еще мог получить доступ к вашему фургону?
Э.Б.: Ничего не могу сказать. (Обращается к своему адвокату.) Я ведь могу так ответить, правильно?
Дж. Х.: Инспектор…
А.Ф.: Я не понимаю ваше нежелание сотрудничать со следствием, честное слово. Нам известно, что в то утро вы были на похоронах своей бабушки, и у нас есть запись камеры видеонаблюдения в больнице имени Джона Рэдклиффа, на которой вы запечатлены в тот промежуток времени, когда пропала Саша Блейк. Помогите мне, если сможете, потому что я, честное слово, ничего не понимаю.
Э.Б.: Ну… в общем, это мое дело, понятно?
А.Ф.: Если вы хотите поиграть в эту игру, воля ваша. Но должен вас предупредить, что мы запросили в «Рэмсгейт реновейшнс» разрешение обыскать фургон.
Э.Б.: Вы не имеете права – это моя машина, черт побери!
Э.С.: Боюсь, имеем, мистер Бразертон. Зарегистрированным владельцем фургона является компания, а не вы.
Э.Б.: Но у меня там мои личные вещи…
Э.С.: Это ничего не меняет. Сожалею.
А.Ф.: Я хочу также повторить просьбу сдать отпечатки пальцев и образец ДНК. Как мы уже говорили, дело это абсолютно добровольное: тем самым вы позволите нам вычеркнуть вас из списка подозреваемых. Не стесняйтесь, можете обсудить это с мистером Хоскинсом.
Э.Б.: (Беседует вполголоса с адвокатом.) Ну хорошо, я согласен. (Пауза.) Но только если вы откажетесь от всего остального, договорились? Я сдаю вам свои «пальчики» и все остальное, но только если вы не трогаете фургон.
Э.С.: К сожалению, мистер Бразертон, так у нас ничего не получится.
Э.Б.: Тогда пошли вы…
Дж. Х.: (Сдерживая своего клиента.) Мы соглашаемся на ДНК и отпечатки пальцев. Надеюсь, после этого мой клиент сможет отправиться домой?
