Это мгновенно охлаждает Куинна.
– Вы из кино?
– В основном телевидение, – девушка снова качает головой.
– Что-то я не догоняю. Какое это имеет отношение к Саше Блейк?
Она убирает удостоверение.
– Нам поручили снять фильм о работе «Всей правды».
Куинн корчит гримасу.
– О, ради всего святого, об этой шайке никчемных благодетелей?
– На самом деле им удалось исправить несколько вопиющих ошибок правосудия…
– И попутно запороть карьеры чертовски отличных полицейских. Вы… вы даже понятия не имеете, черт возьми, что это такое на самом деле…
Он собирается уходить, но девушка хватает его за руку.
– Выслушайте меня, пожалуйста! Всего пять минут, хорошо? Я даже угощу вас пивом.
Куинн колеблется. Ему приходит в голову, что будет неплохо выяснить, что замыслили эти кретины. Как знать, может быть, Фаули даже скажет ему за это спасибо…
– Ну пожалуйста!
* * *
Тем временем Бакстер с головой окунулся в бумаги. Сегодня ему впервые удалось засесть за архивы Придорожного Насильника, но можно будет посидеть еще часок, прежде чем настанет пора уходить домой. Жена сегодня на курсах «Равновесия души и тела», поэтому она не узнает, что он вернулся поздно. А тарелка киноа и салат из авокадо, ждущие в холодильнике, едва ли можно назвать аппетитными блюдами.
Бакстер раскрывает картонную папку и принимается за чтение. Судя по тому, что он уже успел просмотреть, версия Гиса выглядит правдоподобно: подробностей более чем достаточно, чтобы потенциальный подражатель повторил поведение Пэрри. Бакстер делает пометки, однако долгий день дает о себе знать, и вскоре он начинает зевать. И ему становится стыдно, поскольку то, что он читает, никак нельзя назвать скучным – это ужасно, это просто жутко. Бакстер распрямляет спину и принимается заново. И тут замечает это. Он моргает, уставившись на страницу, затем перечитывает ее снова. После чего подходит к компьютеру и быстро роется в базах данных. Снова сверяется со стенограммой, потом откидывается назад и медленно выдыхает.
Ему очень не хотелось, чтобы его предположение оказалось правдой.
Однако это так.
* * *
Формально Куинн не на дежурстве, поэтому вроде как ничего не мешает ему выпить пива, но все-таки он выбирает паб, где можно не опасаться встретить знакомого. Больше того, если б он запросил в Интернете самое убогое питейное заведение в радиусе пяти миль, найти лучший вариант все равно вряд ли удалось бы: в углу звенит «однорукий бандит»
[58], на стойке пакетики с ломтиками копченой свинины, потолок желтый от табачного дыма даже спустя десять лет после запрета на курение в общественных местах. И если эта Боуэн, увидев такой антураж, решит, что он собирается от нее отделаться, тем лучше.
Хотя нужно отдать ей должное: она сохраняет полную невозмутимость. Настолько, что даже проталкивается мимо трех здоровенных работяг, устроившихся перед стойкой, чтобы сделать заказ. Те провожают взглядом, как она возвращается за столик и ставит пиво.
– Итак, – говорит Куинн, беря стакан, – выкладывайте. И на этот раз правду.
– Дело Придорожного Насильника, – говорит девушка. – Вот на чем мы сосредоточились. В нашем фильме. Вы ведь о нем слышали, правильно?
Куинн бросает на нее угрюмый взгляд. Он на такое не купится. Она что, думает, что он только что с рождественской елки свалился?
Боуэн продолжает говорить:
– Мы собираемся снять документальный фильм о расследовании, которое ведет «Вся правда», с полными реконструкциями эпизодов и интервью у важных персон. Бывших судей, криминалистов, психологов. Полагаю, вы знаете, что это такое. Джослин обеими руками за, и, может быть, нам даже удастся включить самого Гэвина Пэрри – в прошлом году в похожей ситуации Би-би-си позволили записать телефонный разговор с одним из заключенных…
– Дело Пэрри закрыто двадцать лет назад, – перебивает ее Куинн. – С какой стати за него взялись именно сейчас?
Если Боуэн и подумала, что он нарочно грубит, она это никак не показала. Щеки у нее раскраснелись – свидетельство профессионального возбуждения.
– Ну, несомненно, последние дела пролили новый свет на те события, разве не так? И момент самый благоприятный – Гэвину Пэрри в очередной раз предстоит предстать перед комиссией по УДО. И разумеется, он всегда продолжал утверждать, что невиновен. Тут его позиция оставалась непоколебимой. Это дает такой интересный ракурс!
– Думаю, скоро вы убедитесь, что все они так говорят, – угрюмо проговорил Куинн.
Николь Боуэн поднимает бровь.
– Пусть все так говорят, но иногда это оказывается правдой.
– Да, точно, – отвечает Куинн. Пиво уже ударило ему в голову. Он не обедал и сейчас пьет быстрее, чем следовало бы.
Вероятно, Боуэн чувствует это, поскольку подается вперед.
– Повторное рассмотрение дела Придорожного Насильника – как это будет происходить?
Куинн хмурится, для него это новость.
– Кто вам это сказал?
Пожатие плечами.
– О, сами знаете. Слухами земля полнится. – Боуэн склоняется ближе к нему. – Вам известно, когда это случится? Просто, если мы сможем включить это в наш фильм, будет просто потрясающе! – Она улыбается. – Вас когда-нибудь снимали на телевидении? Уверяю, операторы будут от вас в восторге…
– Подобные расследования – это конфиденциально. Они не предназначены для развлечения.
Боуэн качает головой.
– Я совсем о другом. Разве люди не имеют права знать, что творится от их имени? На деньги, которые они платят в виде налогов? И вот теперь появились новые доказательства…
– Вы этого не знаете. Даже мы этого не знаем.
Она снова откидывается назад и смотрит на него уже более прохладно.
– И еще этот Адам Фаули…
– Что насчет Адама Фаули? – Куинн прищуривается.
– Ну, он же занимался тем делом, разве не так?
Куинн старается разыграть из себя дурачка, и удается это ему даже лучше, чем он намеревался.
– Расскажите-ка мне.
На лице Боуэн появляется неприятная усмешка – в самых уголках губ.
– Уверена, как вам прекрасно известно, в том расследовании Фаули участвовал в качестве детектива-сержанта. У него было то же звание, что и у вас. Точнее, что было у вас.
Она берет стакан газированной воды. Куинн таращится на нее. Эта женщина не должна знать это – что еще ей известно, черт возьми? Если она выяснила, что он был разжалован за то, что переспал с подозреваемой…
