– У меня есть и другие новости. На втором письме столько же пальчиков и ДНК, сколько на плане парижского метро. Источник один, но в картотеках пусто. Его нет в базах данных, и ему плевать с высокой колокольни, что он предоставляет нам свой генетический материал. – Он бросил на стол тоненькую папку. – Отчет графолога готов. Можете глянуть, если желаете потерять время, но тогда лучше почитайте хороший путеводитель. Дальше… чип, извлеченный из трупа в Бонди, оказался чипом RFID. Короче говоря, это штука взаимодействует с тем, что называется радиометками, когда находится поблизости. Например, когда нужно открыть дверь с магнитным замком. Еще на нем можно хранить личную информацию. То, что я сейчас рассказываю, похоже на научную фантастику, но если вы проведете рукой с таким чипом перед соответствующим сканером, то можете получить доступ к хранящимся в нем данным. Например, удостоверение личности…
– А что хранится в этом? – спросил Робийяр.
– Эксперт говорил о сложной закодированной электронной подписи. Он не способен определить, для чего она служит.
– И это называется экспертиза. Спрашивается, за что им только платят.
– Ладно, не будем отвлекаться: видеонаблюдение.
Шарко встал за спиной Робийяра, который возился со своим компьютером, выводя на экран содержимое флешки. Три видео появились на разных экранах с датой, обозначенной внизу: вторник, 7 ноября, 16:40.
– Вот, – начал объяснять Паскаль. – Это записи с камер вдоль фасада Бастиона. Тут виден любой приближающийся к зданию в радиусе приблизительно шестидесяти метров. Не считая стройки, напротив ничего нет. Укрыться там невозможно, это просто поле грязи. Если Ангел хотел подобраться, чтобы действовать, то только по дороге.
Копы внимательно вглядывались в изображения. Мощный свет фонарей пробивался сквозь дождь и полумрак. Запрет на парковку возле штаб-квартиры ограничивал число возможных укрытий. В 16:46 пара гражданских вышла из центрального входа. Минутой позже двое полицейских приложили свои бейджи к входным рамкам и исчезли.
– Вон там! – воскликнул Франк, указывая на третий экран.
Мсье Г. появился в поле зрения одной из камер справа в 16:50. Он был без зонтика и кутался в куртку, застегнутую на молнию до самого верха. Он то шел вперед, то возвращался, нерешительный, нервный, постоянно поглядывающий на часы.
– Вы что-нибудь видите? – спросил Шарко, окидывая взглядом экраны.
– Ни фига.
Николя подошел в 16:57, тоже справа. Люси, Франк и Паскаль отследили короткую перебранку и последовавшую за ней стычку. Дальше падение человека, его агония, руки, прижатые к сердцу. Люси всматривалась в каждый пиксель.
– Ангел только что включил систему, именно в этот момент. Он должен быть там.
Стройка оставалась просторным полем нетронутой грязи, на дороге никого, ни справа, ни слева. Ни одной проезжающей машины. На первом плане Николя падал на колени, крича и жестикулируя. Несколько полицейских бежали со стороны входа.
Люси ничего не могла понять.
– Может, там слепая зона? В…
– Поля обзора камер пересекаются, – вмешался Робийяр. – Без сомнения, система была приведена в действие каким-то другим способом, или же Ангел был намного дальше, метрах в ста.
– Нет, директор совершенно однозначно сказал, что ни один их аппарат не передает больше чем на тридцать метров.
Они отсмотрели еще минут десять записи, потом Шарко отошел в другой угол комнаты, в задумчивости приложив руку к подбородку. Он метался по комнате, как лев в клетке, и вдруг выскочил вон, остальные бросились за ним. Не обменявшись ни словом, они сбежали по этажам, проскочили тамбур, справочную, двери с их устройствами безопасности, решетки перед зданием и наконец оказались под мерзким холодным дождиком ровно на том месте, где упал мсье Г. Чуть дальше полицейское заграждение сдерживало толпу журналистов, не давая им приблизиться.
Шарко крутился на месте. Потом поднял глаза к небу:
– Вы ничего не видите?
Люси пожала плечами:
– А как же, видим. Бастион.
– Именно. Вот именно. Наш Тридцать шесть. Ангел был внутри.
Люси обменялась с Паскалем растерянным взглядом. Но Франк не шутил. Он не сводил глаз с сотен обновленных окон, которые возвышались, как стеклянная крепостная стена. За ними, конечно же, скрывались лица, которые сейчас смотрели на них.
– Не вижу другого объяснения. Если его не было в поле обзора камер и если то, что ты говоришь про дистанцию, верно, значит он находился в здании. За любым из этих стекол. Он активировал систему и смотрел, как человек умирает. С первого ряда партера.
Робийяр откинул волосы назад и пригладил их с такой силой, что глаза невольно сощурились. Люси не могла поверить. Один из своих? Волк в овчарне? В этом здании их было тысячи две человек. Коп? Поставщик? Кто-то из уборщиков? Обслуживающий персонал? Человек, который пришел в приемную, чтобы подать ложную жалобу? Может, он и сейчас за одним из окон?
Несмотря на очевидность, Люси не могла избавиться от мысли, что Ангел связан с компанией «Cyberspace». А может, один из их экспертов находился в здании на момент трагедии?
Звонок мобильника Робийяра отвлек ее от размышлений. Тот отошел к портику у входа, чтобы укрыться от дождя, ответил, коротко переговорил и отчаянно замахал коллегам, которые бегом кинулись к нему.
– Это специалист из Нантера. По одному из критериев, связанных с преступлением в Бонди, есть совпадение в SALVAC.
Шарко почувствовал, как кровь запульсировала в венах.
– По какому критерию?
– Кислота на лице и в глазницах. Раздробленные кости, чтобы помешать опознанию. Было найдено соответствие со старым преступлением трехлетней давности недалеко от Манси, в Эссоне…
25
Разлив воды сделал движение в Париже практически невозможным. Поэтому Люси решила поехать в Версаль на метро. Но под землей творился настоящий ад. Переполненные вагоны, раздраженные пассажиры, ощущение удушья. Из-за того, что некоторые улицы и станции были закрыты, пешеходы втискивались в поезда на одних и тех же линиях. Служащие метро в оранжевых куртках пытались регулировать потоки, блокируя, впихивая людей каждый раз, когда двери не могли закрыться.
В этом хаосе Люси удалось найти свободное место и она села, чтобы просмотреть копию графологического отчета. Верхняя палочка у «Т», расстановка знака йотации, убористый почерк, расстояние между словами, степень нажатия на ручку, наклон… Аналитик сделал свои выводы и описывал ум интровертный, организованный, наделенный богатым воображением, характер игрока. Внимание к деталям, стремление к независимости, способность к концентрации… Нет ни орфографических, ни синтаксических ошибок, хорошее образование, многочисленные ссылки… Хорошо, но слишком обезличено. В конечном счете Facebook знал в десять раз больше о пользователе за клавиатурой, чем графолог, разбирающий рукописное послание.
