Минуты шли, усталость наваливалась все сильнее. Он попросил Тассена быть начеку и позволил себе вздремнуть. Почувствовал, как уплывает, прислонясь головой к стеклу. Звуки затихли, превратившись в шепот, под веками переплетались силуэты. Потом на смену им пришла темнота, пустота пространства между мирами, бездна без начала и конца, и из этого небытия донесся сигнал тревоги.
– …снись!
Николя вынырнул из морока. Вдали справа в изгибах рельефа время от времени мелькали две белые фары. Коп глянул на часы: 22:13.
– Разве смена не в одиннадцать должна приехать?
– Ну да… У меня такое впечатление, что эта машина едет по дороге и приближается.
Николя поверить не мог. Неужели Каратель не стал отменять послезавтрашнего боя и приехал осмотреться? Оба копа застыли, затаив дыхание, когда различили низкое урчание мотора. Автомобиль вроде минивэна проехал по дороге в десяти метрах от них и продолжил свой путь, даже не притормозив. Тассен ударил кулаком по стене салона:
– Черт!
Николя следил глазами за задними огнями, пока не потерял их из вида за поворотом:
– За весь день не было практически ни одной машины. Это он. Он вернется. Прост говорил, что он параноик, сверхосторожный. На всякий случай он объедет весь остров.
Возбуждение мгновенно бесследно прогнало часы смертельной скуки. Они ждали, не говоря ни слова. Может, это кто-то из местных: возвращается домой и решил завернуть на остров по каким-то своим соображениям? Через пять минут напряжение спало. Николя обмяк на сиденье:
– Пустой номер… Мы не…
Он не закончил фразы и выпрямился. Снова фары, теперь справа. Тип возвращался оттуда, куда уехал, на этот раз медленно. Темнота стала полной, мотор машины выключился: водитель наверняка припарковался на краю дороги, у мостков.
– Поверить не могу…
Последовал момент паники, смешанный с удивлением. Быстрым движением Николя схватил магнитный маячок GPS и пистолет. Они вышли, тихо прихлопнув дверцы. Каждый детально знал свою роль. Тассен остался прикрывать, Николя пошел вперед, потом свернул, пробираясь напрямую через густую растительность, скрывающую его от глаз. Затаившись, он разглядел машину. Невозможно понять, сидит ли водитель внутри или направился к баржам.
Он подождал еще и заметил желтый глаз фонарика, двигающийся вдоль берега. Прикинув, что Каратель уже дошел до последней баржи, он выбрался из кустов на дорогу и побежал по асфальту. Черный вэн дремал на обочине. Задыхаясь, коп не смог рассмотреть номерные знаки: они были сплошь черны от грязи. Он подошел ближе, и, когда до машины оставалось метра три, раздался низкий мощный лай.
Животное было внутри. Машина стала раскачиваться. Хуже охранной сигнализации.
Вдалеке между ветвей мигнул фонарик: человек бежал. Коп метнулся вправо, нагнулся, прикрепил магнитный маячок под капот у заднего колеса, потом пробежал несколько метров по дороге и нырнул в высокие травы. Три секунды спустя луч рыскал по соседним кустам.
Николя сумел незаметно вернуться к Тассену, который не двинулся с места. Они залегли, как два леопарда в засаде. Капитан приложил палец к губам. В пятнадцати метрах от них пес продолжал надрываться.
Неизвестный вернулся к фургончику. Они услышали неясный звук его голоса, потом лай прекратился. Он пошел по дороге в их направлении. Если он пройдет дальше и свернет к верфи, да еще посветит в глубину, то обнаружит их машину.
Звук шагов… Прерывистое дыхание… Луч прямо перед ними освещает траву и малейшие закоулки… Тень, держащая фонарик, казалась огромной. Николя на мгновение почудилось, что блеснул металл оружия. Прижимаясь к нему, дылда Тассен втянул голову в плечи, держа свой «зиг» в правой руке. Время остановилось, пока мужчина не повернул обратно. Десять секунд спустя автомобиль тронулся с места и исчез в ночи.
Оба копа предпочли не двигаться и не говорить, пока был слышен шум мотора. Наконец, когда вернулись ночь и тишина, Николя выпрямился. Мускулы, перенасыщенные молочной кислотой, горели. Выдохнув, он достал сигарету и протянул другую напарнику:
– Мы его засекли… Но, черт, эта собака чуть все не завалила.
– По-твоему, он что-то заподозрил?
У стены ангара Николя прикурил обе сигареты. Несколько минут они смаковали свою победу: засада оказалась не напрасной.
– Собака могла залаять из-за чего угодно: птицы, животного в траве. У него нет особой причины сомневаться, но из-за событий последних дней он наверняка весь на нервах. Давай поехали, и двигаем сразу в Бастион. Надеюсь, Шарко сидит за компом. Вот он порадуется.
Тассен достал пачку бумажных носовых платков:
– Мне надо отойти… Короче, понимаешь?
Он исчез за углом, сжимая ягодицы. Николя позволил себе нервную усмешку: Тассен чуть не наделал в штаны. Первые задания, страх столкновения и того, что придется стрелять в нечто, отличное от мишени в тире…
Так и не расслабившись, он вернулся к машине. Все могло пойти прахом из-за собаки. Он вспомнил, как дергался вэн. Какое животное могло вызвать такие сотрясения? Какой монстр там таился?
Сам того не ведая, Каратель приведет их прямо в свое логово.
42
Шарко сделал все возможное, чтобы близнецы подольше не заснули. Он даже достал из шкафа в их комнате старинные деревянные игрушки. Одна из них представляла собой набор бело-черных фигур разной формы, из которых предлагалось построить как можно более высокую башню. Игрок, башня которого рушилась после того, как он добавлял очередной элемент, проигрывал. Даже Янус принимал участие, разлегшись на ковре в позе сфинкса.
Дети веселились вовсю, а он так любил невинность, которая еще светилась в их взглядах. В пять лет их вопросы касались всего на свете: почему море синее, какая сила не дает луне упасть с неба… Но вскоре к ним прибавятся совсем другие вопросы – о смерти, насилии, обо всех кошмарах, которые без конца обсасывает пресса, внутривенно впрыскивая страх. Ужасу научаются рано.
Когда Жюль уронил башню, как раз перед тем, как пробило десять, Шарко воспользовался случаем, чтобы ткнуть пальцем в экран телефона и убедиться, что сигнал GPS не двинулся с места. Он хлопнул в ладоши:
– А теперь в постель, великаны!
Они не стали протестовать. В спальне Франк с особым тщанием подоткнул им одеяльца, послушал, как они шепчутся в подступающей ночи.
Двадцать четыре часа жизни…
Едва он прикрыл тяжелые веки, в мгновение ока кровати внезапно встали дыбом и превратились в наполненные водой цилиндры. Внутри, вытаращив глаза, с воплями бились о стенки Жюль и Адриен.
Шарко снова увидел лицо Бертрана с пузырьком воздуха возле носа, его позу зародыша в прозрачном резервуаре. Задыхаясь, он пошел на кухню и выпил залпом большой стакан воды. Его глаза так пылали, что Люси спросила себя, не плакал ли он.
