– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
Он едва на нее глянул и пожал плечами.
– Как твой визит к зубному, не очень больно? – откликнулся он едким тоном.
– Николя, послушай, я…
– Со мной все в порядке, понятно? И не трать время на объяснения или фальшивое сочувствие. Бесполезно.
– Это не фальшивое сочувствие.
– От того, что произошло этой ночью и прошлой, я вполне оправлюсь. Не знаю, от которой из них боль сильнее, но все будет нормально, я привык. И потом, я ведь тоже лечу зубы… А, Люси?
Люси только что зашла в комнату с бумагами в руках:
– Что?
– С нашей работой мы все в какой-то момент лечили зубы. У всех у нас в один прекрасный день случался кариес, который отравлял жизнь, верно?
Одри побагровела и ринулась за своим термосом. Что за игру он затеял? К счастью, у Люси голова была занята другим, она подошла и сунула коллеге пачку бумаг:
– Едем на обыск по всем правилам. Он обосновался в районе Маньи-ан-Вексен – какая-то дыра в пятидесяти километрах отсюда. – Люси повернулась к Одри. – Если хочешь поехать, третий не лишний, чтобы хоть оглядеться поначалу у Демоншо. Франк уезжает на совещание с коллегами из региональной службы Версаля и Орлеана и со следователями по различным делам. Паскаль – в Институте медэкспертизы на вскрытии, а большая часть группы Юрьеза работает над Шевалье.
Придет ли день, когда Одри удастся допить свой чай? У нее в руке дымилась пластмассовая чашка.
– Службы Версаля и Орлеана? Демоншо? Может, мне сначала кто-нибудь объяснит?
– А, да, извини. Две самые важные вещи.
Люси подошла к своему столу и показала распечатку статьи из «Паризьен»:
– Первое: Паскаль расшифровал послание на кардиостимуляторе. Это отсылка к статье, в которой сообщается об обнаружении тела женщины в Эссоне. Итак, если верить Ангелу, дело трехлетней давности несет в себе загадку маленького Луки. Какой секрет может связывать труп трехлетней давности и едва родившегося младенца? Они постараются разобраться с этим.
Люси показала им фотокопии. Серая карточка, водительские права.
– А теперь о Демоншо…
Она выложила рядом снимки с места преступления. Одри задержала изумленный взгляд на трупе собаки. Пропорции животного превосходили ее худшие предположения.
– У Карателя при себе было удостоверение личности и другие документы. На самом деле его зовут Арно Демоншо, тридцать восемь лет, проживает в Валь-д’Уаз. Минивэн из леса Бонди записан на его имя. Вот все, что мы на данный момент о нем знаем. Никаких судимостей, в полиции на него ничего нет.
Она показала большую связку ключей, лежащую на дне ее сумки. Некоторые из них были тяжелыми и старинными.
– Это мы тоже нашли в бардачке минивэна. Хоть слесаря не придется вызывать.
Никаких простоев, расследование продолжается. Шевалье мертв, Демоншо тоже, но кто были те зрители у края ямы? Почему умер Ангел? В чем заключается секрет Луки? У них оставалась еще масса вопросов, на которые предстоит ответить. Учитывая, какую огласку и размах приобрело дело, совершенно очевидно, что начальство потребует от них отчета, не оставляющего и тени неясности.
Они отправились в дорогу, Николя за рулем, Люси рядом с ним. Одри настояла, что займет заднее сиденье. Она вцепилась руками в колени и разглядывала Николя по диагонали: гнев, который он, казалось, сдерживает, судя по сжавшимся челюстям, огонек, пляшущий в хрусталике правого глаза, как если бы там прокручивался фильм и трогательный, и грустный. О чем он думает?
Жирное и щедрое дыхание полей изгнало душный запах города. Идущие до самого горизонта темно-зеленые пласты с ярко-рыжими вкраплениями все еще боролись с бурой гнилью осени. Одри открывала для себя другую Францию, северную, сдержанную, почти стыдливую, скрывающуюся за чувственными изгибами своих тучных долин и потрясающе красивую.
Около часу дня они приехали в местечко всего из нескольких домов, раскиданных там и сям. Сельская дорога петляла до стоящего на отшибе участка Демоншо – старой фермы на заросшей травой земле в самом сердце песчаных равнин. Одри подумала о земле Шотландии или даже Лапландии, об открытой в бесконечность долине огненного цвета. Известковые стены дома, его пристройки и пустая конюшня с их плоскими сизыми черепичными крышами растворялись в пейзаже, словно тая в вечности мира. Чуть в стороне устье старого колодца тянуло свои губы к небу.
Они надели латексные перчатки. Николя взял зеркальный фотоаппарат. Одри несла две пустые картонные коробки, предназначавшиеся для сбора вещественных доказательств. Поиграв связкой ключей, Люси сумела открыть тяжелую дверь жилища. Они зашли и ощутили спокойную силу, какая исходит от старых ферм с их большими каминами, дубовыми балками и тесаными камнями, несущими в себе многовековую историю.
Арно Демоншо был охотником. Рядом с висевшей слева коллекцией оружия повсюду были выставлены чучела его трофеев. Олени, кабаны, лисы с вытянутыми мордами и блестящими в бледном свете бусинами глаз еще сдерживали последний вздох.
– Компьютер, бумаги, телефон, – бросил Николя, – гребем все.
– Пойду загляну в пристройки, – отозвалась Люси.
Она вышла, унося связку ключей, а двое ее коллег приступили к обыску помещения. Николя вытащил кипу счетов и прочих бумаг из ящика шкафа в столовой и положил их на стол. Одри скрылась в соседней комнате. Счета, абонемент в спортзал, пачки конвертов и писчая бумага. Он отложил платежные ведомости, быстро просмотрев отдельные строчки. Судя по всему, Демоншо работал коммерческим представителем в «IDF Med», компании, расположенной в Мант-ла-Жоли, и получал порядка трех тысяч евро в месяц.
Николя продолжил поиски. Он не нашел ни компьютера, ни мобильника, ни квитанции, свидетельствующей об абонировании номера. Каратель, хоть и был носителем концентрата технологии в виде имплантированного чипа, казался отрезанным от мира. Стремление не оставлять никаких следов?
Николя сложил в коробку то, что считал необходимым забрать с собой, и направился в гостиную. В холле заскрипели ступеньки, и шаги Одри раздавались теперь над его головой. Он прошел мимо бара, забитого крепкими напитками, потом его взгляд привлек видеомагнитофон и ряд кассет VHS под телевизором последней модели. Кто использует это старье в век Интернета и Netflix? На журнальном столике он подобрал пустой футляр, на котором довольно криво было напечатано: «August Underground»
[81].
Кассета из этого футляра торчала из пасти видеомагнитофона. Николя нажал на «пуск» и был поражен одновременно реалистичным и зернистым изображением. Снимали наплечной камерой, цвета отливали холодной синевой металла во льду. Девушку, которой не было еще и двадцати, терзал жирный лоснящийся мужик с большим отвислым задом. В бесконечном кадре не было ничего, кроме адского коктейля из зверств и извращений. Это было похоже не на фильм, а… на репортаж, на изнасилование прямо перед камерой: тип занимался девушкой, а его сообщник снимал в узком пространстве прицепа…
