В комнате воцарилось красноречивое молчание. Шарко почти слышал, как закрутились шестеренки в головах у его лейтенантов. Он предложил Николя взять слово.
– Мало-помалу начинает проясняться сценарий всего этого бардака. Мы знаем, что Эмилия Робен уехала из пригорода Парижа, чтобы укрыться в Дижоне, в сентябре 2016-го, через два месяца после липового оплодотворения в гостинице рядом с аэропортом Шарль-де-Голль. В то время она уже беременна маленьким Лукой, и у нее уже отрезан палец. Предполагается, что она сбежала от биологического отца или, во всяком случае, от преследователей, которые могли бы повредить ребенку в ее животе. Когда я говорю «преследователей», то, полагаю, вы понимаете, куда я веду…
– Клан отрезанных фаланг, – бросил Паскаль.
– Да, к которому она наверняка принадлежала, точно так же как и Демоншо. Видео это доказывает: она тоже носит маску, и у нее тоже изуродована рука. Она, очевидно, переметнулась в другой лагерь, сбежала, спряталась. Может, ее били и пытали, как женщину в «Atrautz»? Или во время обряда посвящения она прошла через все возможные жестокости, прежде чем ей сделали ампутацию и приняли в клан, секту, клуб садистов, или как там еще они могли называться? Разумеется, она предала их, сбежав, но им удалось найти ее раньше полиции. И они отомстили.
– А Демоншо может быть биологическим отцом ребенка? – спросила Одри.
– Если учесть, с какой злобой он вспарывает ей живот в этом фильме, такая вероятность не исключена, – ответил Шарко. – Она сбегает, он ее находит благодаря шумихе в прессе вокруг Лесажей и организует это жертвоприношение. Так или иначе, мы узнаем это в течение дня, лаборатория в Бордо работает над его ДНК и над образцами маленького Луки. Может быть, эти два пальца принадлежат родителям малыша. И оба они мертвы.
Он вздохнул. В голове мелькнула картина, которая при других обстоятельствах могла бы его рассмешить. На долю секунды он увидел выросшего ребенка, поднимающего в каждой руке по банке и заявляющего присутствующим: «Познакомьтесь, вот мои родители».
– Итак, продолжаю историю по версии Николя: однажды Эмилия Робен решает сбежать, – заговорил он. – Она прячется, уверенная, что обеспечила безопасность Луки, передав его чете Лесажей, но разражается скандал с мошенничеством, связанным с суррогатным материнством. И свет притягивает тени. Демоншо находит следы Робен. У него есть преимущество перед копами: он знает и кто она, и ее саму в лицо, а потому опережает их. Был ли он в курсе, что Эмилия беременна, когда та сбежала? Или догадался, когда разразился скандал? Трудно сказать. Во всяком случае, он ее похищает, забирает вещи из квартиры, симулируя отъезд, и решает отомстить самым страшным образом.
– Сняв фильм с этим сборищем отморозков в масках, – печально вздыхает Паскаль.
– Он хочет сохранить память о своих подвигах. И переживать их снова всякий раз, когда появится желание.
– Чего они хотят?
Никто не высказался, потому что ответа ни у кого не было. Паскаль был прав: к чему стремились эти анонимы? Какое событие толкнуло Эмилию Робен на побег? Была ли она в курсе существования подземной лаборатории? Боялась ли за своего ребенка?
Ребенок… Лука… Николя высказал вслух вопрос, который пришел ему на ум:
– А малыш?
Он оглядел своих товарищей по команде, которые смотрели на него с неожиданным интересом.
– Что с малышом? – спросил Шарко.
– Да просто… мы как-то забыли поинтересоваться, что с ним происходит, хотя он в центре событий. Эмилия Робен исчезает и круто меняет свою жизнь, чтобы защитить его, она придумывает мошенническую схему с ложным суррогатным материнством, а это огромная жертва. Демоншо находит ее, похищает и убивает. Но он не интересуется ребенком, хотя прекрасно знает, где его найти… Этот тип или, вернее, эти типы – они убийцы и, похоже, проводят разные нехорошие эксперименты со всяким биохакингом и CRISPR. Если младенец так важен, почему они его не забирают? Почему они не похитили и его тоже?
– Очевидно, это слишком рискованно из-за шумихи в прессе, они не хотят привлекать к себе внимание.
Николя покачал головой:
– Поверить не могу, что они оставили малыша в яслях спокойно пускать пузыри в ожидании, пока его не передадут приемным родителям. Они должны были бы как-то подобраться к нему в тот или иной момент.
– Или просто ждут, пока все уляжется.
– Может, так, а может, и нет. Я хочу съездить туда. Порасспросить. Увидеть малыша и узнать, что Шевалье хотел нам сказать. Хочу понять, что такого особенного в этом ребенке, которому всего несколько месяцев, и почему Эмилия Робен была готова рискнуть жизнью ради него. Даете зеленый свет?
Шарко подумал несколько секунд и согласился:
– Попытка не пытка. Давай. Я предупрежу Боэси о твоем приезде и, главное, о кассетах. Теперь мы должны искать не Эмилию Робен, а ее тело.
Одри тоже встала:
– Я поеду с тобой, Николя.
Капитан полиции посмотрел ей в глаза:
– Не обязательно двоим ехать посмотреть на одного малыша. Ты будешь полезнее здесь. Я поеду один.
55
Департаментская дорога перекрыта, можно только пройти вброд, оползни… Хаос. Включив на всю мощь сирену, Николя с великим трудом пробился и вынужден был пробираться по окольным узким дорогам, чтобы добраться до Осера. Он видел, как там, где должны быть поля, реют чайки. Даже птицы сбиты с толку.
Проявив изрядное терпение и заглотив на ходу сэндвич, он прибыл по месту назначения. Своим небесно-голубым фасадом, игровой площадкой с резиновым покрытием и анфиладой застекленных окон, сквозь которые были видны не комнаты для занятий, а спальни, ясли Эрмитажа напоминали типичный детский сад. Под навесом были аккуратно составлены пластмассовые тракторы и велосипеды.
В приемной Николя представился, предъявил полицейское удостоверение и сказал, что хотел бы встретиться с директрисой, Мод Мазарян, которая появилась несколько минут спустя. Она была уже в возрасте, с высоким выпуклым лбом и собранными в хвост волосами темно-рыжего отлива, в которых проглядывали седые пряди.
Николя объяснил причину своего визита: он работает над серьезным делом, связанным с полученным по Интернету ультиматумом, его группа поддерживает тесный контакт с майором Боэси и заставляет полагать, что маленький Лука играет важную роль в их расследовании. Прежде всего он хотел бы увидеть малыша и узнать побольше о его пребывании в яслях. Мод Мазарян с озабоченным видом взглянула на него:
– Как себя чувствует жена Бертрана Лесажа?
– Не знаю. Думаю, плохо.
– Эта история с резервуарами просто чудовищна. Как человек способен сделать нечто подобное?
– К несчастью, воображение убийц не знает пределов.
– Мы все здесь следили за этим кошмаром. А как иначе, ведь показывали по всем каналам. Господи, это было невыносимо…
