Там, а не где-то в другом месте.
На это наверняка есть причина.
63
Две машины без полицейских обозначений летели через черные равнины в направлении Эврё. Шарко не желал рисковать: пока Николя и Одри будут просачиваться сквозь девять голов Гидры, трое людей, один из которых Паскаль Робийяр, засядут в машине и вмешаются в случае неприятностей.
Если Николя остался в обычной одежде – джинсы, кожаная куртка, высокие мартинсы, – то Одри выбрала прикид, соответствующий обстоятельствам. Черная подводка и тушь, ярко-фиолетовая помада, тальк на коже. Прическа каре, кожаные брюки в облипку и бархатный фрак дополняли картину. Никакого оружия, их, безусловно, досмотрят, прежде чем пропустить.
После долгой перебранки между Николя и Шарко было решено, что чип будет у нее, приклеенный к запястью пластырем цвета кожи. Она умела убеждать: после работы в отделе наркотиков она вполне способна раствориться в подобном окружении. Но что бы ни случилось, они должны держаться вместе.
Капитану полиции она казалась суперкрутой, но он держал это впечатление при себе. Он сосредоточенно вел машину по извилистой дороге, ведущей в никуда. Весь день они собирали информацию о Гидре, прошерстили все, что касалось личностей и жизненного пути основателей. В картотеках ничего не нашлось: все трое были чисты. Кристоф Доллз, единственный мужчина в трио, был явно одержим куклами, до такой степени, что переделал себя под воскового человечка. До Гидры он был фотографом и создавал в компьютере женщин-роботов из сменных деталей или прозрачных кукол с органами внутри, которых затем материализовал на принтерах 3D. Он немало выставлялся в известных галереях в Токио. Две его сподвижницы были ничем не примечательны. Одна занималась графикой, другая устраивала перформансы в стрип-клубах Парижа.
Языки фар вылизывали теперь мрачные овраги, немые холмы, затерянные насыпи. Все следы цивилизации исчезли. Еще немало километров, и показались белые, синие, зеленые световые пятна, окружающие розоватое трепещущее облако – бывшую текстильную фабрику, где обреталась Гидра.
Машина, следовавшая за ними, притормозила и позволила им уйти вперед. Теперь вокруг расстилался индустриальный пейзаж, с дымовыми трубами, раскачивающимися соплами, воздушными рельсами. Гидра располагалась на окраине промзоны. Асфальтовая дорога вела на обширный паркинг с плохо очерченными границами: колеса сотен машин, фургончиков и мотоциклов тонули в грязи. Николя приткнулся, где смог, и они вышли из автомобиля с одной главной целью в мыслях: засекать лица, искать маски, рассматривать руки. Вычислить, возможно, члена клана и не спускать с него глаз.
Прежде чем захлопнуть дверцы, они включили микрофоны телефонов, активировав специальное приложение. Сами аппараты, казалось, не работали, но уши слушали…
Глухой ритм басов и раскаты тяжелой музыки создавали впечатление, что адские кузни под землей трудятся на полную мощь. Одри достала из сумки две банки пива и протянула одну Николя:
– Надо расслабиться. Если мы туда отправимся со шваброй в жопе, ничего не выйдет. Сколько пива ты можешь потребить, оставшись трезвым?
– Я… я не знаю. Три, четыре.
– Выпьем по паре. Одну сейчас, одну там. Давай пей.
– Ты вообще в курсе, что твой полицейский начальник сейчас тебя слушает?
– Тогда за здоровье начальника.
Она проглотила свой алкоголь и раздавила банку каблуком, прежде чем бросить ее в багажник. Николя смотрел на нее не отрываясь. Когда он покончил со своим пивом, она вытащила ему рубашку из брюк, взяла за руку и почувствовала сопротивление:
– В чем дело? Ты хочешь, чтобы мы шагали рядом, как два незнакомца?
В конце концов Николя подчинился. На самом деле все, что она делала, ему нравилось. Он втюрился еще с первой встречи.
Они поднялись по мощеной аллее и прошли через открытые выбитые ворота, где стояли два парня в робах, со сверхсовременным инфракрасным лорнетом на одном глазу и в хромированном гриме. Оба прямиком из фильма Бессона. Над ними красовалась надпись из кованого железа: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Копов ощупали с головы до пят.
– Не снимать, не фотографировать, – буркнул один из робокопов. – Ясно?
– Кристально, – отозвался Николя.
Они заплатили за вход по двадцать евро и прошли в центр площади перед зданием в форме подковы. Слева пресловутый Кристоф Доллз что-то говорил группе одинаково одетых, как клоны, типов с ирокезами цвета мочи и указывал им направление. Над ними нависали решетки и натянутые сети, по которым карабкалась фигура, затянутая в нечто вроде гигантского нейлонового чулка. Ни носа, ни глаз, ни лица, только гладкая наводящая страх поверхность. Николя вспомнил «Крик» Мунка и спросил себя, как дышит этот ненормальный, перемещающийся с ловкостью паука. Существо протянуло руки сквозь решетку, пытаясь их поймать.
Перед ними в мерзком бледном свете громоздился хаос. Промышленные машины были трансформированы, разобраны, превращены в железных монстров. На гигантском экране мелькали шокирующие картины: сиамские сестры, сросшиеся чревом, шурупы, ввинченные в черепа, уродцы и фрики всех видов, одноногие и однорукие… Колонки выплевывали вязкую музыку, смесь металлического трения, шороха крыльев и электрической пульсации. Плакаты, граффити, наклеенные и измазанные слоганы. «Гибридные существа», «Половина органической материи, половина промышленной», «Вернуть власть над телом, чтобы лучше владеть разумом», «Да здравствует спаривание с машинами»… Под портиком переполненный бар. Бочки с пивом, крепкие напитки.
Одри увлекла его к стойке; щелкнув пальцами, заказала два разливных пива. Она улыбалась, мотала головой, словно ее тело вибрировало в ритме басов, но, окуная нос в пену, вовсю работала. Краем глаза она отметила татуированных мутантов с пирсингом. Металлические гребни, хромированные зубы… Чуть дальше двигалась женщина на поводке, которую вел мужчина с железным протезом на месте левой руки. С какой планеты явились эти чудики? Она подумала о другом фильме, с Тарантино: «Ночь в аду»
[101]. Такого рода вечеринки могли обернуться кошмаром.
Человек-нейлон прыгнул над ними и выбрался на крышу, где медленно изогнулся в странной скрученной позе. Николя пытался, как мог, расслабиться, погруженный по самые уши в атмосферу психиатрической клиники с психоделическим уклоном. Недалеко от них две дамы-распорядительницы беседовали, принимали и направляли. С этой стороны все чисто. Справа кучки гостей фестиваля устремлялись в какую-то дверь. Со стаканом в руке, повинуясь толчку Одри, Николя двинулся за нею. Они прошли мимо залов с картинами, рисунками и фотографиями. Николя мельком рассмотрел их. Люди-машины, мутации тел, киборги, голые беззубые старики с висящими мошонками и грудями. Гадость, провокация, безумие художника, конечно, но ничего противозаконного или относящегося к их расследованию.
