Кейтлин рассказывала, что Гидеон встречал индейцев, возвращающихся в горы и долины, где они жили прежде, и те были в ярости из-за того, что охотники-трапперы убивают все больше дичи, а поселенцы уже поделили и обнесли заборами земли, освобожденные краснокожими. Отряд чероки из другого клана, включая женщин и маленьких детей, остановился на фактории Ваннов. Кейтлин показала женщинам одеяла и кастрюли, пока мужчины выгружали на берег оленьи шкуры. Гидеон приветствовал их, а затем поинтересовался, куда они направляются, охотятся или воюют. Воины ответили, что преследуют бизонов и что им нужны шкуры, чтобы перезимовать в своем новом поселении. Они пришли в восторг от железных кастрюль и плугов, которые выковали Мешак с Руфусом, и пообещали вернуться с оленьими и бобровыми шкурами, чтобы обменять их на топоры, порох и кукурузную муку.
Гидеон вскоре выяснил, что чероки пришли с востока, через две долины от той, в которой Тьерри во время голодной зимы обнаружил заброшенное кукурузное поле. Он отправился к ним в гости на праздник Новой луны и обнаружил, что они расчистили площадки, где выстроили хижины и дом совета из прутьев, коры и глины, и понял, что по окончании праздника они начнут сеять зерновые. Как он и ожидал, воины вскоре вновь появились на своих старых охотничьих угодьях в долине Надежды, высматривая бизонов, которые здесь больше не водились, медведей на Лягушачьей горе, оленей, приходивших на солончаки позади участка Руфуса, и рыбу, которой по-прежнему изобиловала река. Он видел, как они охотятся на самых дальних полях, разбитых там, где некогда рос лес, и ставят рыболовные сети на реке, хотя и стараются не попадаться на глаза поселенцам.
Приходили они и за солью. Подобно поселенцам они кипятили воду из соляного источника, чтобы выпарить из нее соль. Так делала и Кейтлин, торгуя солью на фактории. Соль была нужна всем. Руфус жаловался, что солончаковые болота принадлежат ему, на что Кейтлин шутливо ответила: «Руфус, тебе же вовек столько не съесть!» – и все остальные обитатели «Лесной чащи» более не обращали внимания на сердитые протесты кузнеца.
Гидеон понимал, что собственнические инстинкты Руфуса в отношении солончаков предвещают беду. Поселенцы полагали, что земля принадлежит им, тогда как индейцы считали, что земля – она и есть земля. Гидеон попытался было придумать, как предотвратить неизбежную вражду, но он столько времени прожил вдали от своего народа, что чувствовал, что дар предвидения ускользает от него. Глядя на своих детей, Гидеон спрашивал себя, а передался ли его дар кому-либо из них. Иногда ему казалось, будто часть его умений унаследовала Рианнон, но она была еще слишком юна, и потому он не мог судить об этом наверняка. Зато он был совершенно уверен в том, что, если это действительно так, их ждут новые неприятности. И Кейтлин станет их источником.
Глава двадцать восьмая
Буря надвигается
1768 год
Хотя все трое детей внешностью пошли в Гидеона, если не считать голубых глаз, доставшихся им от Кейтлин, только Рианнон походила на него складом ума и характером. Кадфаэль и Брин, всегда довольные собой, были шумными и шаловливыми мальчуганами, которых Кейтлин ласково называла «мои малыши-коротыши», пока они не начали протестовать, заявив, что уже взрослые. Гидеон понимал, что из его мальчиков никогда не получатся настоящие воины. У индейцев чероки воспитанием мальчиков, дабы они превратились в мужчин и воинов, занимается не отец, а братья матери. А у Брина и Кадфаэля единственным родственником мужского пола, способным заняться их воспитанием, был отец Кейтлин, который мог научить их управлять мельницей и факторией, да еще тому, если ему не помешает Гидеон, как перегонять виски. А вот Рианнон была серьезной девочкой, которая могла долго и молча обдумывать что-либо, в отличие от своих подружек – Сюзанны и бойкой Китти.
Подобная погруженность в себя представлялась Кейтлин чрезвычайно странной для двенадцатилетней девочки, но Гидеон знал, что Рианнон пытается услышать и осмыслить окружающий мир так, как это свойственно индейцам. Гидеон сам объяснил дочери, что на это требуется время.
Рианнон настаивала, чтобы к ней обращались на индейский манер, называя ее Поющим Ветром. Подобное упрямство вызывало раздражение у Кейтлин, которая отказывалась звать ее иначе, чем Рианнон, в отчаянной попытке удержать ту дочь, которую она знала, поскольку видела, что девочка меняется. Она уже не была той девчушкой, которая с открытым ртом слушала, как Кейтлин рассказывает ей валлийские сказки или учит петь псалмы на два голоса, когда они готовили пудинг, месили тесто для выпечки хлеба или перебирали изюм для уэльского кекса. Теперь она предпочитала поля прежним дружеским посиделкам на кухне с матерью. Рианнон заявила Кейтлин, что на полях у чероки трудятся женщины, а не мужчины.
Кейтлин разозлилась, когда поняла, что муж потворствует и даже поощряет странное поведение дочери. Гидеон надолго уходил с нею на прогулку, где учил языку чероки и тому, как подмечать происходящее вокруг. Он рассказал ей, что ее бабушка умела толковать сны и была уважаемым и почетным членом племени Волка – защитника людей. От него Рианнон узнала, что принадлежность ребенка к какому-либо клану определяется по матери и что у чероки верность племени является высшей ценностью. Рианнон заучила наизусть названия семи племен: Волка, Длинноволосых, Синих, Разрисованных, Оленя, Дикого Картофеля и Птицы, – а когда она поинтересовалась, к какому клану принадлежит сама, Гидеон с болью вынужден был ответить, что ни к какому, поскольку у Кейтлин своего племени не было.
Он рассказал ей о Краях Сумерек, о том, как духи взывают к своему племени с требованием отомстить за них, а член клана обязан выполнить их просьбу, убив виновника или кого-либо из членов его семьи.
Рианнон внимательно слушала отца, рассказывающего ей о верхнем мире и его связи с огнем, о нижнем мире и его связи с водой, а также о центральном мире, в котором они пребывали сейчас. Он пояснил ей, что духи живут везде. В каждой птице, животном, рыбе и камне.
Он рассказывал ей легенды о Созданиях Грома, живущих в горах и отвесных скалах; о Четырех Направлениях и значении числа семь; о том, что река носит название Длинный Человек и считается священной; о том, что такое добро и зло. Гидеон поведал дочери, как его мать, ее бабушка, толковала сны, и строго-настрого предупредил ее, что она ни в коем случае не должна выходить замуж за члена племени своего отца. «Не выйду!» – пообещала Рианнон.
Он обнаруживал все больше и больше признаков, подтверждающих, что дочь может обладать даром своей бабушки, отчего испытал тайное удовлетворение, хотя и постарался ничем не выдать своих чувств Кейтлин. Даже без подсказок отца Рианнон заинтересовалась снами – своими и чужими. Она понимала, что сны имеют большое значение и что нужно понять смысл, в них заключенный. Время от времени Гидеон устраивал дочери испытание, говоря: «Мне приснилось, будто я вижу, как падает дерево, хотя ветра нет», или: «Я видел сон, как вода поднимается вокруг дома совета», или: «Мне приснилась лающая лисица». Рианнон обдумывала ответ, после чего озвучивала свое толкование. У Брина и Кадфаэля тоже имелись имена на языке чероки. Брин был Иволгой, а Кадфаэль – Покорителем Гор, но Гидеон не видел никаких признаков того, что сыновья осознают наличие пределов окружающего мира и догадываются, что лежит за пределами мира знакомых им людей и вещей. Они смотрели на долину, горы, реку и небо глазами Карадоков, не разделяя их на верхний и нижний миры. Они не ощущали присутствия духов людей и животных, будь они живыми или мертвыми.
