По ночам, когда Гидеон прогуливался вдоль реки, он чувствовал, как при его приближении разбегаются и ускользают тени. Он не боялся их, и ему бы и в голову не пришло запрещать им охотиться, но он не ощущал себя одним из них, членом тех племен, что вернулись в родные места. Он размышлял о том, что родился между мирами тсалаги и бледнолицых. Он разрешил эту дилемму, странствуя между ними, точно так же, как днем жил среди бледнолицых, а по ночам бродил среди теней, призраков и людей. Но как поведет себя Рианнон? Он поднялся на гору и присел на камень в форме человеческой головы, пытаясь понять, что говорит ему ветер, и стараясь разглядеть какие-либо знаки судьбы. Гидеон понимал, что его племя вернулось сюда вовсе не из-за бизонов, оленей, медведей и рыбы. Индейцев позвали сюда мертвые из Краев Сумерек, являясь им во снах и напоминая о том, что долг требует, чтобы они вернулись и отомстили за павших, хотя сейчас это представлялось Гидеону бессмысленным.
И как же следует ответить на этот призыв? Он не видел, как можно отомстить за смерть, причиненную болезнью. Или кому. Он сомневался в том, что бледнолицые способны управлять страшным недугом, погубившим многих представителей его народа. Страшный недуг могли вызвать оскорбленные духи, зло, колдовство или заклинания, но он не верил, что на это способны бледнолицые. А вылечить болезнь можно было с помощью духов, обладавших силой развеять заклинание, или же магии, прибегнув к содействию огня из верхнего мира или воды из нижнего. Также он сомневался, что бледнолицые владеют чарами или магией, необходимой для того, чтобы вызывать духов, да и с чего бы это духам помогать бледнолицым?
Поначалу он думал, что бледнолицые обладают тайной властью над болезнью, как шаманы, например, владеют могущественным кристаллом, похищенным из головы Уктены – существа, способного летать по ночам и принимающего форму огня, чтобы пить кровь. Тем не менее и сами бледнолицые страдали от пятнистой болезни, которую София, Кейтлин и Саския называли корью. София, кстати, говорила ему, что иногда от нее умирают и сами бледнолицые. Сначала он полагал, что достаточно лишь похитить эту силу у бледнолицых. Но чем ближе он с ними знакомился, тем меньше верил в то, что они обладают или хотя бы понимают природу этой силы. Иной магии, кроме книг, у них не было.
Он надеялся, что сумеет убедить своих соплеменников в том, что лучше вызнать тайны этой силы исподволь, прибегнув к хитрости и проявив терпение. Он хотел предотвратить кровопролитие, поскольку был уверен в том, что оно обретет такие масштабы, какие его народ просто не в силах был предвидеть. Но и голоса мертвых из Краев Сумерек заглушить не удавалось. Они звучали в воздухе, жалуясь на то, что их разлучили с семьями; им было плохо в одиночестве. Он сам слышал эти стенания и знал, что индейцы слышат их тоже, что мертвые приходят к ним во снах и что они не успокоятся, пока не предпримут что-либо.
В самой долине нападений пока не случалось, хотя зловещие известия приходили отовсюду, и, подобно Софии, он тоже был встревожен. Конвой плоскодонок принес слухи о том, что весной на мелководье видели военные отряды маскогов и чероки. Они были вооружены, и поселенцы прониклись тревогой. Говорили, что на караван вьючных лошадей, с которым белые торговцы двигались вдоль реки к фактории Карадоков, было совершено нападение, большинство торговцев скальпировали, а до отца Кейтлин добрались всего несколько уцелевших счастливчиков.
Гидеон знал, что те же самые караванщики изнасиловали двух девушек-индианок, купавшихся в реке, и бросили их умирать. Узнав об этом, Кейтлин пришла в ужас и стала оплакивать девушек, заявив, что караванщиков нужно повесить. Гидеон же сказал ей, что добром это не кончится. Уже на своей фактории Кейтлин слышала, как один из торговцев мехами рассказывал о том, что поселение к северу от них подверглось нападению маскогов и было сожжено дотла. Все жители его были убиты, за исключением одной женщины, которая лишилась рассудка, потеряв свою семью и близких. Сейчас она живет в камере на укрепленном блокпосту, потому что никто не знает, что с нею теперь делать. Детских тел обнаружено не было, так что, скорее всего, их увели с собой в качестве пленников, рабов или, как уверяли речники, для получения за них выкупа, что теперь случалось все чаще. Гидеон пояснил, что некоторых детей захватили в плен для того, чтобы они заменили собой умерших индейцев, а других – в качестве рабов. И хотя Гидеон понимал логику поступков своих соплеменников, он не уставал повторять, что нужно провести переговоры и заключить договор, дабы избежать бесконечной войны с бледнолицыми. Обычно для этой цели годились ружья и виски. Отчего, правда, жизнь поселенцев станет лишь еще опаснее, добавлял он.
Кейтлин никогда раньше не боялась индейцев; она была замужем за Гидеоном, и подобные мысли даже не приходили ей в голову. Но теперь ее решимость не дать Рианнон превратиться в чероки лишь окрепла. Дочь не должна стать врагом.
Гидеон чувствовал, что в его доме поселилось незримое напряжение. Кейтлин заставляла Рианнон учить наизусть стихи из Библии и сердилась, если дочь вместо этого тайком отправлялась на прогулку с отцом.
– Тебя зовут Рианнон, а не Поющий Ветер! – кричала она им вслед.
Началась военная кампания, в ходе которой многочисленные отряды солдат нападали на племена, обитавшие к востоку, вне зависимости от того, были они враждебными или дружественными. Произошло множество кровавых стычек с массой убитых. Поселения чероки и маскогов были сожжены, каноэ и скот уничтожены, воины взяты в плен, раненые убиты, а тех, кто уцелел, включая женщин, детей и стариков, угнали в горы, где с началом зимы они остались без еды и крова. Узнав об этом, Рианнон с нескрываемой враждебностью уставилась на мать.
Присутствие индейцев в долине ощущалось постоянно, хотя и было незримо. В марте, во время одного из своих обычных одиночных странствий, когда Драмхеллеры работали в поле, Малинда видела, как индеец убил двух гусей на пруду Руфуса. Индеец тоже заметил ее, но лишь взвалил гусей на плечо и скрылся в лесу. Тоби обнаружил на реке рыболовные сети чероки, и Руфус порвал их на куски. После этого мужчины стали брать с собой в поле оружие, а Тоби, Джек и Кулли по очереди начали нести караул.
У Мешака украли лошадь, и он в ответ смастерил капканы, вырваться из железных челюстей которых было уже невозможно. Перед тем как лечь спать, он, Сет и Нотт устанавливали их в своих амбарах. При этом они старательно обходили их стороной, поскольку Мешак приладил на каждый капкан мощную пружину. Сет же, обычно покладистый и добродушный, пригрозил нещадно высечь своих дочерей, если кто-либо из них хотя бы перешагнет порог амбара.
Капканы сработали в амбаре Сета, когда в них попались мальчишки-индейцы. Мешак разжал челюсти капкана и освободил им ноги, которые оказались повреждены так сильно, что наружу торчали обломки костей. Юноши явно страдали от сильнейшей боли, но не издали ни звука, с неприкрытой ненавистью глядя на Сета и Мешака. Те отправились к Гидеону за помощью и советом, полагая, что раны мальчишек слишком тяжелы, чтобы те могли сбежать, но, когда трое мужчин вернулись в амбар, там никого уже не было, только повсюду виднелись следы крови.
Гидеон осмотрел окровавленные челюсти капканов и покачал головой. Юноши воровали лошадей, чтобы доказать – они готовы стать воинами. Сет сердито парировал, что капкан со всей очевидностью доказывает, что это не так. Мешак же молча демонтировал ловушки. В ту ночь Гидеону приснились две белки, дерущиеся на дереве. Одна упала на землю. Это был плохой знак.
