Его тетка неодобрительно заворчала, но протестовать не осмелилась. Стремясь оправдать вынужденную задержку, священник удалился с Библией под мышкой, после чего принялся донимать всех встречных и поперечных.
– О грешник! Остановись и подумай о грядущем. Образумься и покайся, пока еще есть время! Не поддавайся наущению дьявола! Услышь слово Господа! – взывал он, после чего невпопад декламировал строфы из Священного Писания, за которыми следовало импровизированное пасторское наставление. Практика для будущих проповедей у него получилась обширной.
– Как было бы славно, если бы он не путался под ногами, – ворчали Саския, Венера и Кейтлин, сновавшие по поселку взад и вперед и занятые приготовлением угощений и шитьем.
Но для священника Коттона Матера Мерримена, облаченного в подобающую случаю сутану плотной шерстяной ткани, чрезмерно теплую для нынешней погоды, предстоящая свадьба была первым испытанием, на котором он должен был предстать в своей официальной ипостаси. Священник нервничал. Чтобы потренироваться, он несколько раз прочел обряд венчания вслух, дабы убедиться в том, что не упоминает прелюбодеяние.
От быстрой ходьбы ему стало жарко, а тут еще, помимо теплой погоды, его стал донимать голод.
В поисках грешников для покаяния он несколько раз проходил мимо кухни, к открытой двери которой брата Мерримена влекло, словно мотылька на огонь. Приготовления к свадебному завтраку буквально очаровали его. Под присмотром Венеры и Кейтлин их дочери Сюзанна и Рианнон по очереди поливали соком нескольких диких индеек, которые переворачивались на вертелах, управляемых цепями и противовесами, и восхитительный жир стекал по их золотистым бокам. Кроме того, здесь же лежали окорока, тоже золотистые и смазанные медом. В наличии имелся и жареный опоссум, искусно подвешенный за хвост на ветке. Кейтлин трудилась всю ночь, чтобы испечь дрожжевой пирог с дичью и уэльский кекс, которые сейчас были накрыты муслином от назойливых мух.
Девочки насобирали большую корзину мускатного винограда вместе с плетями и листьями, а рядом остывал большущий пудинг из папайи. Здесь же стояла миска со сливочным сыром, кувшинчики с пахтой, кружки с крепким сладким напитком из ежевики, а Мешак принес жбан своего лучшего виски.
Священник вернулся обратно к бочонку крепкого сидра.
– Мысли о свадебной церемонии вызывают у меня жажду, – пожаловался он Руфусу.
Его деревянная кружка вновь наполнилась до краев, но отделаться малой кровью священнику не удалось.
– Как сейчас помню тот день, когда я сочетался браком со своей женушкой Молли, да упокоит Господь ее душу, – сказал Руфус, по случаю предстоящего торжества впавший в сентиментальность. У него появился слушатель, и он намеревался воспользоваться этим в полной мере, хотя ему и пришлось несколько раз наполнять кружку священника в процессе долгого повествования.
Софии удалось укрыться от священника с его Библией в «Лесной чаще», и сейчас она была занята тем, что приводила своих детей в порядок, умывая, причесывая и переодевая их одновременно. Сама она восхитительно долго отмокала в лохани прошлой ночью, и сегодня после завтрака приступила к выполнению утомительной задачи, поставив себе целью вымыть дочиста сначала мальчишек, начав с их ушей, ногтей и шей.
– Мама, – запротестовал намыленный Френсис, – ты протрешь нас до дыр, так что ничего не останется!
Она вручила каждому по куску мешковины:
– Вытирайтесь, надевайте чистые штаны, усаживайтесь на крыльце – и ни шагу оттуда!
– Но мы еще мокрые!
– Ничего, скоро высохнете.
Китти помогла ей слить грязную воду.
– Фу, мама, она же черная!
– Знаю, поэтому не будем поливать ею цветы.
София вновь наполнила лохань чистой горячей водой и бросила в нее несколько веточек восковницы, чтобы ароматизировать ее для девочек. Первой искупалась Китти, за нею – Шарлотта и последней – Магдалена. Затем она вымыла им волосы в ведре с дождевой водой и тщательно расчесала. Побрызгав себя и их розовой водой, которую она сама настояла на лепестках дикой розы, София помогла девочкам осторожно облачиться в свежее нижнее белье, а потом и в новые платья. Цветастый муслин, который София приберегала для торжественных случаев, был почти ненадеванным и потому прекрасно сохранился.
– Это было мое свадебное платье, – сообщила София Шарлотте, подтягивая оборки и разглаживая складки.
– А когда ты выходила замуж, тебе тоже пришлось купаться, мама?
– Да, Магдалена, пришлось.
– Таков обычай, Магдалена, – строго заявила Шарлотта.
София достала подарок Кейтлин – новые ленты для волос: красную – для Китти, голубую – для Шарлотты, зеленую – для Магдалены, после чего зачесала им волосы назад и завязала бантом.
Когда переоделись и мальчики, она выстроила своих детей в шеренгу.
– Я хочу полюбоваться вами. – И София с гордостью улыбнулась. Чисто вымытые, дети выглядели такими нежными, юными и славными, даже парочка сорванцов. Теперь бы только сохранить их в таком виде до окончания свадьбы.
– Мы и вправду выглядим хорошо, мамочка? – взволнованно осведомилась Шарлотта.
– Ах, мои дорогие, такой красивой семьи я еще не видела! – воскликнула София.
Дети преисполнились гордости и важности: их редко наряжали и еще реже восхищались ими.
– Не забудь бисквит, мамочка! – воскликнула Китти.
София разгладила юбку, велела детям никуда не уходить и направилась к будке-кладовке над родником за приведенным в должный вид бисквитом.
С блюдом, на котором возвышался ее кулинарный шедевр, София в сопровождении пяти чистеньких, ненадолго притихших детей отправилась через сад к фактории.
Там она застала Кейтлин, которая возилась у свадебного пиршественного стола, наводя последний глянец, и Малинду, которую зажали в уголке Саския и Венера, делавшие последние стежки на ее платье и требовавшие от нее повернуться то в одну, то в другую сторону и при этом стоять смирно. К ним присоединилась крупная и властная женщина с плота, представившаяся как миссис Саншилл, которая поставила себе в заслугу то, что убедила своего племянника-священника откликнуться на услышанный ею призыв и отправиться в качестве миссионера в Кентукки. Саския выразительно закатила глаза, глядя на Кейтлин.
И только Малинда выглядела сияющей посреди всей этой суматохи. Ее вьющиеся локоны были собраны в высокую прическу и заколоты новыми булавками, подаренными ей Кейтлин, в глазах сверкали смешинки, а щеки разрумянились. Поймав взгляд Софии, она улыбнулась, обнажив безупречно ровные, мелкие зубы.
– Она просто прелесть, правда, мама? – воскликнула Китти. – Ой, смотрите, а вон Джек заглядывает в дверь. – Джек подмигнул Малинде, и та послала ему воздушный поцелуй.
– Ступай прочь! – властно распорядилась миссис Саншилл, одарив его грозным взглядом.
