– Еще бы, – отозвалась София, подумав про себя: «Бедная Кейтлин».
– Самой Кейтлин было шестнадцать, когда она выходила замуж за Гидеона, – заметил Анри.
– Да, – ответила София, – я помню. – Тогда Кейтлин буквально лучилась счастьем.
– Ты должна навестить ее, Софи. Кейтлин попала в беду. А ты не спускалась на факторию со времени смерти Саскии.
– Нет… я… у меня здесь много работы, Анри. У меня нет времени на пустую болтовню. – София старательно избегала любых встреч с Кейтлин или Венерой. Она чувствовала себя слишком уязвимой. Стоит одной из женщин обнять ее, и она сломается. А Саскии, которая точно знала, когда наступит время для подобных объятий, рядом больше не было.
– Софи, ты должна.
Ей очень хотелось отказаться, но она понимала, что он прав. Она подумала о леди Бернхэм и вдруг поймала себя на том, что не вспоминала свою крестную мать уже очень давно. А еще она поняла, что вообще очень мало думала в последнее время. Долг обязывал ее повидаться с Кейтлин.
– Это ужасно. Все это напоминает мне греческую трагедию, с Агамемноном, который принес в жертву свою дочь, чтобы греки смогли воспользоваться попутным ветром и отплыть на Троянскую войну. Да, я схожу к ней завтра. – Она попыталась вспомнить подробности той кровавой истории. Разве супруга Агамемнона, Клитемнестра, не отомстила за дочь, погубив Агамемнона, когда он вернулся из-под Трои? Теперь она вполне понимала ее.
– Вот и хорошо, потому что это еще не все новости. Есть и другая причина, по которой тебе следует сходить на факторию и повидаться с Кейтлин. По тропе из Нового Орлеана к ним пришли люди.
– Очередные охотники, кожевники или какой-нибудь вьючный караван, полагаю.
– Нет. Мужчина, женщина и ребенок.
– Вот как? Что ж, будет приятно встретиться с путешественниками, которые, для разнообразия, не жуют табак и не плюют на пол, – пробормотала София. – Они французы? Или испанцы? – осведомилась она, пытаясь изобразить заинтересованность.
– Нет, я так не думаю. Но ты сама завтра все узнаешь, если пойдешь туда. Мужчина и молодая женщина с ребенком. Его вдовая дочь. Им нужна усадьба, и они уверяют, что у них есть испанские песо. – Он с воодушевлением потер руки. – Я сказал им, что у меня есть расчищенный участок земли с хижиной, который я хотел бы продать, и мужчина выразил желание взглянуть на него. Думаю, они очень рады тому, что сумели найти расчищенный участок. Насколько я могу судить, они не знают, за какой конец топора следует браться, не говоря уже о том, как срубить дерево или построить хижину.
Я отвезу их на другой берег на пароме Гидеона и покажу участок, но, быть может, убедить их купить его будет легче, если вы с Кейтлин подружитесь с женщиной. Мне было бы интересно узнать, что вы о них думаете. Сдается мне, что они цыгане.
– Цыгане!
– Мужчина назвал себя Gitanos. По-испански это означает «цыгане». Они прибыли из Нового Орлеана, а ведь он теперь принадлежит испанцам, ты не забыла?
Его слова пробудили в Софии интерес настолько, что она ответила:
– Я бы хотела познакомиться с ними. Однажды я убежала с цыганами.
– Ты, мама? – воскликнула Китти.
– М-м, да. В Испании. Помню, как я танцевала в таверне под музыку, а все вокруг хлопали в ладоши. Со стыдом признаюсь, что укусила лакея, который отыскал меня, а позже мне рассказали, что цыгане обчищали карманы зрителей, пока я танцевала на столе.
Китти искоса поглядывала на нее с таким видом, что София, воодушевившись, пообещала:
– Завтра я навещу Кейтлин. Мне нужны нитки.
На следующий день, когда София распахнула дверь фактории, Кейтлин, подпоясавшись фартуком, скребла полки в кладовой.
– Кейтлин? Я… мне нужны… нитки, – пробормотала София, словно с трудом припоминая, что это такое. Ее била дрожь.
– Софи! Вот так сюрприз! – воскликнула Кейтлин. Вытерев руки о фартук, она осторожно обняла Софию.
После того как Кейтлин отыскала катушку ниток, которые были нужны Софии, обе женщины прошли на кухню, как бывало раньше. Усевшись за стол, они, однако же, избегали смотреть друг на друга, словно каждая опасалась увидеть в глазах подруги зеркальное отражение собственного горя, вызванного потерей ребенка. Вместо этого они заговорили о погоде, видах на урожай, чае и, наконец, о вновь прибывших.
Кейтлин увидела их первой.
На рассвете, отправившись за пахтой к завтраку в будку-кладовку над родником, она вдруг заметила, что ночью к ним прибыли путники. На берегу реки, неподалеку от торгового поста, стоял закрытый деревянный фургон с красными колесами, разрисованный яркими птицами и цветами. Рядом паслись стреноженные мулы и четыре лошади, а потом появился какой-то мужчина и повел их к реке на водопой. Затем он накормил их и развел огонь. Из фургона вышла молодая женщина с котелком и треногой и начала готовить завтрак.
Немного погодя, тем же утром, молодая женщина пришла на факторию. Она купила муку, яйца, солонину и даже пахту, которая у Кейтлин имелась в некотором избытке. Рассчиталась она испанским песо, а когда Кейтлин запротестовала, заявив, что этого слишком много за сделанные покупки, женщина ответила, что в этом нет ничего страшного и что она будет покупать продукты и дальше, пока их не наберется на целый песо. Кейтлин еще никогда не держала в руках испанских денег, да и незнакомка выглядела странно и необычно. Кейтлин пригласила ее выпить с нею чаю, и женщина, улыбнувшись в ответ, с радостью согласилась.
– Анри говорит, что она цыганка. Как интересно! Как она выглядит? – спросила София.
– Даже не знаю, что тебе сказать, Софи. Я еще не встречала таких, как она. Но я приглашу ее на чай, и ты сама все увидишь. – И прежде чем София успела открыть рот и заявить, что она вовсе не хочет встречаться с кем-либо, Кейтлин подошла к двери и крикнула: – Розалия! Розалия!
София приготовилась потихоньку улизнуть, но Кейтлин уже возвратилась с молодой женщиной, которая держала за руку маленькую девочку.
София ожидала увидеть перед собой одну из тех женщин, которых ей доводилось встречать, когда они направлялись на запад вместе с мужьями на плоскодонках, но стоявшая перед нею молодая особа ничуть на них не походила. Обладательница стройной фигуры и оливковой кожи, она, казалось, была соткана из ярких и даже кричащих красок. С темными, но не черными, а темно-синими глазами, опушенными длинными ресницами, густыми бровями и пышными темными локонами, затейливо обмотанными цветастым шелковым шарфом, что заставляло обратить внимание на ее длинную изящную шею и выразительный профиль, она была настоящей красавицей. На ней была украшенная вышивкой юбка и голубая блуза, на руках красовались многочисленные браслеты, пальцы были унизаны перстнями, а на лодыжках виднелись золотые проволочки с колокольчиками. Колокольчики и браслеты позвякивали на ходу.
Кейтлин представила их:
– Розалия Кьярамонте и Стефания. – Мать и дочь улыбнулись одинаково неуверенными улыбками.
