Венера, которая терпеть не могла вторую миссис Драмхеллер, посоветовала ей замолчать.
А вот все остальные женщины были в полном восторге, и никакая сила не смогла бы помешать чистым и невинным молоденьким девушкам любоваться выступлением Розалии. Китти, Рианнон и Сюзанна с открытыми от восторга ртами наблюдали за тем, как Розалия начала танцевать, поначалу медленно, а потом все быстрее и быстрее. Постепенно она заполнила собой все помещение, очаровав женскую аудиторию. Она танцевала всем телом, сохраняя величественную осанку; руки ее двигались изящно и стремительно, а ноги ударяли в пол с силой, подчеркивающей и дополняющей ставший почти слитным стук кастаньет. Откинув голову и выгнув лебединую шею, она поводила сверкающими глазами. Это был не менуэт или кадриль, которые славились своим целомудрием и упорядоченностью, аккуратными шагами и строгим покачиванием юбок.
«Этот танец повелевает жизнью и смертью, – подумала София, – это боевой танец женщины, вступившей в схватку с горем, страданием и предательством». В этот миг она видела Клитемнестру, танцующую над телом поверженного Агамемнона, потому что он погубил ее дочь. Во все глаза глядя на происходящее, София вдруг ощутила, как ее сердце наполняется чем-то очень похожим на мужество. Покосившись на Кейтлин, она поняла, что и подруга испытывает те же чувства.
Когда у Розалии окончательно сбилось дыхание, она замерла на месте, оставив завороженную публику в состоянии транса. Это было самое захватывающее зрелище, которое они когда-либо видели в своей жизни. София поблагодарила танцовщицу.
– Полагаю, какой-либо из участков понравится вам и вашему отцу, – сказала она.
– Если он купит его, надеюсь, вы придете к нам в гости со своей маленькой девочкой, – ответила Розалия.
– Да, разумеется, – согласилась София, которой вот уже два года и в голову не приходило навестить кого-либо.
На следующей неделе Анри показал Зимородку и его дочери расчищенную им землю. Поначалу Зимородок не выразил особого восторга, но в конце концов остановил свой выбор на большей из двух хижин, после чего начал столь умело торговаться по поводу ее стоимости, что Анри и сам не заметил, как согласился выстроить будку-кладовку над родником да еще и включить в сделку двух куриц и молодую телку. Впрочем, досада Анри на себя за то, что его так ловко одурачили, сменилась удовлетворением, когда выяснилось, что у Зимородка и впрямь есть испанские песо, чтобы оплатить покупку. Да и Розалия, похоже, пришлась по душе Софии и Китти. Обе только о ней и говорили.
Зимородок переправил свой разрисованный фургон через реку на пароме Гидеона, а последний вдобавок был до глубины души поражен тем фактом, что Тамаш заставил мулов и лошадей войти в воду и самостоятельно переплыть на другой берег.
– Лошади и мулы любят меня, – сверкнув одной из своих белозубых улыбок, сказал Зимородок.
Тамаш повел животных на новое пастбище, а Розалия принялась обустраиваться со своей маленькой семьей на новом месте. С другого берега, стоя на крылечке «Лесной чащи», София смотрела, как яркое пятно платья Розалии появляется то тут, то там у нового жилища. Спустя несколько дней, когда Анри собирался переправиться через реку, чтобы разметить третий участок и место для хижины, София воскликнула:
– Подожди, я поеду с тобой!
– Что?
– Приличия требуют нанести визит новому соседу. Я хочу навестить Розалию.
София не наносила визитов вежливости, и сама мысль об этом даже не приходила ей в голову с тех самых пор, как она покинула Вильямсбург. Признаться, она не могла понять, почему вдруг сейчас у нее возникло подобное желание. Тем не менее она надела свежий капор, прихватила с собой немного чая из коры эфирного дерева, корзиночку со свежими яйцами и кружок сбитого масла, и Анри перевез их в лодке на другой берег реки.
Тамаш отправился вместе с Анри, заявив, что подумывает прикупить еще земли, поскольку со временем рассчитывает увеличить поголовье лошадей. Он хотел, чтобы Анри показал ему и другие участки, которые собирается продать. Розалия же приняла свою первую гостью с таким изяществом и благосклонностью, словно это была не хижина, а королевский дворец. Она приготовила чай, и обе женщины уселись за небольшой столик со скамьями по бокам. Обе сидели, выпрямив спины, показывая тем самым, что получили должное воспитание.
После обмена любезностями София выразила надежду, что Розалия обретет счастье в своем новом доме. Затем они отметили, что погода стоит прекрасная. Розалия, в свою очередь, поинтересовалась, каким образом София обучает детей грамоте. Далее они выяснили, что если в детстве София увлекалась акварелями полевых цветов, то Розалия предпочитала набрасывать пейзажи.
София была озадачена. Перед нею предстала совсем иная Розалия, чем та, которая с горящими глазами несколько дней тому отплясывала колдовской танец. Происходящее живо напомнило ей чаепитие с сестрами Хокхерст. София, долгие годы даже не задумывавшаяся о том, какое воспитание получил кто-либо из ее знакомых, решила, что Розалия – совсем не та, за кого себя выдает. Очевидно, в свое время ее воспитывали точно так же, как и саму Софию, поскольку, помимо сравнения детских увлечений живописью, в ее речи проскользнуло упоминание о няньке и уроках музыки. Когда Розалия не могла подобрать нужное английское слово, она переходила на итальянский, а не испанский. София вот уже много лет не разговаривала на итальянском, но обнаружила, что в состоянии поддерживать разговор, не испытывая особых трудностей. Между ними установилось нечто вроде дружеского взаимопонимания. Беседа завязалась легкая и непринужденная.
– Вы такая sympatica
[30], – вздохнула Розалия.
Но более всего поразило Софию то, что, когда они вскользь коснулись этой темы, она прочла в глазах Розалии затаенную грусть. Она решила, что это оттого, что молодая женщина – вдова. Странно, но это лишь еще больше сблизило обеих.
Они обменивались впечатлениями об окружающем пейзаже, когда вернулись Анри и Тамаш, обсуждавшие поля, предлагаемые к продаже.
– А скажите мне, пожалуйста, есть ли поблизости пещеры? – спросила Розалия, обращаясь к мужчинам.
– Вам нравятся пещеры, синьора? – осведомился Анри.
– Они… интересуют меня.
– Да, их здесь много.
Розалия совершенно серьезно заметила, что полагает пещеры весьма любопытными.
– Идемте, я покажу вам. – Анри пригласил Розалию на крыльцо и показал на гору, высившуюся на противоположном берегу. – Это наша хижина, «Лесная чаща», а вон там, выше и правее, возле самой макушки, видите кусты? За ними прячется устье пещеры – большая, темная дыра. Сейчас она пустует, потому что наступило лето, но зимой там спят медведи.
– Словно сторожа, – задумчиво протянула Розалия и одарила Анри ослепительной улыбкой. – Я бы хотела взглянуть на эту медвежью пещеру. Быть может, – повернулась она к Софии, – вы знаете ее? Я уже рассказывала вам, София, о своих пейзажах. Собственно, я давно не рисовала, а медвежья пещера – весьма интересный объект. Я с удовольствием побывала бы там с карандашом и бумагой. Как вы отнесетесь к тому, если мы возьмем с собой Магдалену и Стефанию и устроим там пикник?
