Когда танец закончился, девушка с облегчением отметила, что шлейф не пострадал и по-прежнему прикреплен к ее платью, хотя Джон несколько раз приземлился на него. Теплая ночь и танцы пробудили в ней жажду, и ей очень хотелось освежиться бокалом холодного пунша, но Джон крепко взял ее за руку и повлек за собой через французские окна наружу, заявив во всеуслышание, что она непременно должна полюбоваться на фонарики. Гости, стоявшие поблизости, обменялись многозначительными улыбками. София не могла отнять руку, не устроив сцены, и потому смирилась.
Приведя Софию в естественный сад, Джон остановился и, запинаясь, принялся излагать ей свое предложение руки и сердца, заявив, что она сводит его с ума, что он любит ее и что она сделает его счастливейшим человеком на свете, если согласится стать его женой и хозяйкой замка Хокхерст. Он продолжал говорить без умолку, приводя все доступные ему аргументы, начиная с того, что лорд Графтон положительно отозвался о том, что их поместья граничат друг с другом, и заканчивая тем, что его семья будет почти столь же счастлива, как и он сам. В завершение, после вновь прозвучавшей декларации его любви к ней, он провозгласил, что намерен сделать все от него зависящее, дабы София была счастлива. Наконец красноречие Джона иссякло и он с мольбой уставился на нее в ожидании ответа.
На какое-то мгновение София заколебалась. Очарование залитого лунным светом и обнесенного стенами сада вкупе с ароматом разогретой на солнце лаванды не могли не произвести на нее должного впечатления. Хокхерсты были славными людьми. Она могла сделать своего отца счастливым. Как и Джона, и еще многих других. Она устала отказывать мужчинам, казавшимся ей старыми и скучными, и знала, что, вернувшись в Лондон, могла рассчитывать лишь на очередную процессию тех же самых скучных стариков, коих будет представлять ей не теряющий надежды отец, пока она не сдастся и не выйдет замуж за одного из них. Рано или поздно, но ей придется сочетаться браком – не может же она всю жизнь увиливать от этой обязанности. Джон не умел танцевать, но был по крайней мере молод, и она вполне могла представить себе радость своего отца при виде внука, о котором он заговаривал постоянно.
Но тут София вдруг представила себе, как целует Джона. Несмотря на лунный свет, она не чувствовала в себе ни малейшего желания пускаться на такой эксперимент. «Пусть лучше он целует Полли», – подумала девушка. Она должна ответить «нет».
София уже знала, что нужно говорить в таких случаях. Она поблагодарила Джона за оказанную ей честь, но добавила, что ее чувства к нему совсем не такие, на какие он мог бы рассчитывать в своей жене. Она искренне пожелала ему счастья и не дала возможности попытаться переубедить ее, настояв, что они должны вернуться на бал. София заявила, что его кузине Полли, безутешно сидящей в уголке, нужен кто-нибудь, кто сопроводил бы ее на ужин.
Объявления о помолвке за ужином не последовало. Сестры Хокхерст, выразительно приподняв брови, обменялись удивленными взглядами, а гости, глядя на угрюмого Джона, сделали собственные выводы. Одна только Полли, которую Джон все-таки сопроводил на ужин, отправилась домой в куда более приподнятом расположении духа, чем когда она ехала на бал.
Глава шестая
В Сассексе сгущаются тучи
Пока горничная на следующее утро затягивала ей корсет на платье, София вдруг вспомнила, в каком радостном настроении пребывал давеча отец, и у нее упало сердце. Ей было страшно даже представить, как она посмотрит ему в глаза за завтраком. Она подозревала, что лорд Графтон не только дал Джону позволение предложить ей руку и сердце, но и внушил молодому человеку уверенность в том, что его предложение будет принято. И теперь, когда она сообщит ему неутешительное известие, отец все утро будет пребывать в раздражении. «Ах, если бы только папа не вмешивался. Ведь должен же найтись человек, который сможет понравиться мне и нам обоим настолько, что я соглашусь выйти за него замуж, – думала она, спускаясь по лестнице. – Хотя, вообще-то, я должна быть благодарна отцу за то, что он не стал настаивать на ком-либо конкретном. Пока что я еще не готова окончательно отказаться от Лондона». Войдя в залитую солнцем утреннюю столовую, она поцеловала отца и опустилась на свое место, намереваясь чрезмерным дочерним послушанием смягчить неприятный разговор по поводу отказа, сделанного ею накануне вечером.
Мило улыбаясь, София налила ему чаю и тут же призналась в содеянном, дабы покончить с этим как можно скорее.
Лорд Графтон в отчаянии схватился за голову.
София постаралась объяснить свой поступок, заявив:
– Папочка, Джон – точно такой же, как и остальные здешние молодые мужчины, по-деревенски приятный, но ужасно скучный. Единственное, что они здесь читают, так это месяцеслов. Все их разговоры касаются по преимуществу лишь их земли, урожаев, собак, лошадей, фазанов и охоты. Они достаточно милы, чтобы ездить с ними верхом, танцевать и охотиться, но ни один из них не кажется мне достаточно интересным, чтобы провести с ним в деревне долгую зиму. А еще, дорогой папочка, я льщу себе мыслью, что для твоего комфорта в Лондоне решительно необходимо мое присутствие. Кто будет хозяйкой твоего дома в мое отсутствие? Прошу тебя, давай поговорим о чем-нибудь другом. Я вижу несколько писем рядом с тобой. Это новости о «Лесной чаще» и табаке? – И она принялась энергично намазывать его гренок маслом.
– Толстый пакет от мистера Баркера и одно, нет, два письма от поверенных, – угрюмо сообщил ей лорд Графтон и взялся за нож для разрезания бумаги. Какое может иметь значение пресловутый «интерес»? Ему и в голову не приходило задаться вопросом, интересно ли ему с Кэтрин, и он никогда не спрашивал себя, что думает об этом сама Кэтрин. Их союз был браком по расчету, как и множество ему подобных; оба они прекрасно отдавали себе в этом отчет, но при этом были совершенно счастливы. Почему бы тому же самому рецепту не сработать и для Софии? Он вскрыл первое письмо от своих поверенных.
Читая его, он помрачнел еще сильнее. Оно было кратким: его извещали о том, что к закладной ссуде на поместье Графтонов добавилась еще одна внушительная сумма, которая и была переведена мистеру Баркеру, поскольку они со дня на день ожидали известия о прибытии первой партии табака.
Когда София поинтересовалась, не содержит ли письмо каких-либо дурных новостей, лорд Графтон ответил, что в нем идет речь о сугубо деловых вопросах, и взялся за пакет от мистера Баркера.
– Давай посмотрим, что имеет сообщить нам мистер Баркер. Полагаю, что его послание и письма поверенных пересеклись и пришли к нам одной почтой. Смею надеяться, он информирует нас о деталях своей первой продажи.
«Что ж, по крайней мере, сегодня утром есть и хорошие новости, пусть и с другой стороны», – подумал он, разворачивая послание мистера Баркера. Но в нем не было ни слова о табаке или отчета о его действиях. Вместо этого он извещал лорда Графтона о том, что постройка его нового дома на плантации «Лесная чаща» завершена. Он даже приложил планы дома и сада и позволил себе выразить надежду, что лорд Графтон одобрит дизайн разбитого им английского парка и обсаженной деревьями аллеи.
