В Англии столь стремительное заключение брачного союза после знакомства, длившегося всего один вечер, было бы сочтено недопустимо опрометчивым. Да и спешка со стороны только что овдовевшего мужчины в желании вновь обзавестись супругой выглядела просто неприлично. Но, пробыв в Вирджинии совсем недолго, София поняла, что тем, что англичане полагали утонченными чувствами, здесь нередко жертвовали в угоду практичности. Местные жители не видели ничего недостойного или необычного в том, что брак заключался после столь непродолжительного знакомства. Женщины, особенно не первой молодости, зачастую соглашались пренебречь положенным периодом ухаживаний, а реальность жизни на плантации нередко означала, что у мужчин попросту не было времени для таких вещей, даже если они и склонялись к тому, чтобы соблюсти все приличия.
«Плантация, которая целиком и полностью основана на рабстве! Хотела бы я знать, как миссис Грей к этому отнесется», – подумала София, придя в негодование, оттого что осталась одна и при этом была не в силах что-либо изменить. Впрочем, как бы ни сердилась она на миссис Грей, ей крайне недоставало утонченного общества своей дуэньи. После ее отъезда София почувствовала себя совершенно беззащитной. Ее одолевали смутная тревога и беспокойство. Томас много пил, а у целой когорты молодых негритянок, похоже, не было других обязанностей, кроме как выступать в роли его наложниц; во всяком случае, иной работы по дому они не выполняли. София старательно запирала дверь своей спальни на ночь, решив, что, оказавшись в сельской местности, она постарается держаться как можно ближе к Анне де Болден, сократив визит туда насколько возможно. «Бедная Анна, – думала она. – Известно ли ей о порочности поведения Томаса?»
Перспектива посещения плантации де Болденов начала угнетать Софию, но она не могла найти предлога, чтобы остаться в Вильямсбурге, да еще и чувствовала себя обязанной нанести Анне визит вежливости. А тут ко всем ее прочим бедам добавилась еще одна: рассчитавшись с миссис Грей, она осталась практически без гроша в кармане и уже начала подумывать о том, как бы ей потихоньку продать кое-что из своих драгоценностей. Она узнала уже достаточно, чтобы понимать, что «Лесная чаща» находится на юго-западе колонии, но, к счастью, примерно в той же стороне лежала и плантация де Болдена. Поэтому она могла проделать с Томасом часть пути до своей плантации, хотя и понятия не имела, далеко ли оттуда до ее собственной земли.
Тем временем виргинцы были очарованы Софией. Дочь виконта была не только красавицей, но еще и молодой наследницей из самой Англии, и потому ее появление среди колонистов вызвало живейший интерес. Они сочувствовали ей в потере отца и взяли девушку под свое крыло. Вильямсбургские дамы наперебой изъявляли желание выпить с нею чаю, а когда ее приглашали на какую-либо из близлежащих плантаций, то непременно оставляли ночевать. На следующее утро ее отправляли обратно к Томасу в фамильном экипаже. Ее собственность в «Лесной чаще», которая была известна своими крупными размерами, интересовала дам ничуть не меньше самой Софии, а быть может, даже больше. Манеры мисс Графтон представлялись им чересчур официальными и церемонными, хотя ее английские наряды неизменно вызывали восхищение, к которому примешивалась зависть.
Узнав, что София предполагает поселиться там в одиночестве, они были шокированы и обменялись многозначительными взглядами, говорящими, что столь привлекательная молодая женщина со своей собственной плантацией не долго будет оставаться одна.
Что касается самой Софии, то, несмотря на дружеское отношение и несомненное гостеприимство, манеры виргинцев все-таки представлялись ей грубоватыми, а образ жизни на плантациях выглядел куда примитивнее, чем было принято в Англии. К невероятному изумлению Софии, ее расспрашивали неустанно, причем не особенно скрывая свой интерес.
– «Лесная чаща» действительно расположена на берегу реки, мисс Графтон?
– Да. Судя по карте, река протекает прямо через нее, но какая именно, я не знаю, поскольку название на карте не указано. Агент говорит, что на плантации растет табак сорта «ориноко», который, как мне говорили, является наилучшим. Вы согласны?
Дамы важно кивали в ответ. В конце концов, они были женами и дочерями табачных плантаторов. «Ориноко» приносил самую большую прибыль.
– А на той реке, что протекает через «Лесную чащу», полагаю, у вас имеется пристань? Многие плантации имели выход на берег реки Джеймс. Изумлению Софии не было предела, когда она собственными глазами увидела, как вверх по ее течению поднимаются корабли, чтобы выгрузить заказанные плантаторами товары и забрать табак.
– Еще не знаю. Полагаю, что да.
– Если нет, то вы должны немедленно построить ее, моя дорогая. На такой большой плантации и табак дóлжно производить в большом количестве! Кстати, каковы ваши поставки сейчас, мисс Графтон?
– Мне трудно судить об этом. Вполне естественно, в этих вопросах я положилась на своего агента. – Несомненно, первая партия табака из «Лесной чащи» к этому времени была уже благополучно отправлена, но, дабы пресечь практически не завуалированные попытки местных дам вычислить ее годовой доход, София сменила тему: – Быть может, вы дадите мне несколько советов относительно того, как лучше обставить мой новый дом.
Дамы закивали и придвинулись ближе, польщенные тем, что столь высокая гостья спрашивает у них совета.
– Я еще не знаю, как его обставил мистер Баркер.
– О, можете быть уверены, моя дорогая, что он не справился с этой задачей. Мужчины полагают, что самое главное для них – кровать, чтобы спать, и стол и стул для еды. Они решительно не разбираются в том, как следует меблировать дом! – заявила одна из дам, и остальные яростно закивали в знак согласия.
София вздохнула.
– Боюсь, как и я. Меблировка домов до сих пор остается для меня загадкой. Я понятия не имею, как это делается. Разумеется, отец заказывал себе книги и вино, но вот всего остального я не припоминаю. В наших домах в Лондоне и Сассексе попросту стояла фамильная мебель, а всем остальным, если нам что-либо было нужно, занималась экономка. Но здесь, похоже, принято все новое заказывать из Англии, и я не знаю, что именно и как это делается.
Привыкшая к лондонским торговцам и доступности всего, что можно было только пожелать, София была поражена до глубины души, узнав, что в Вирджинию практически все поставлялось из Англии: обои, оконное стекло, мебель, плуги и экипажи, равно как и огромные бочонки рома, вина и мадеры.
– Я была бы вам очень признательна, если бы вы помогли мне составить список самого необходимого.
Правда, сейчас у нее нет денег, но вскоре они появятся. Она вынула свою карманную бухгалтерскую книжицу и принялась записывать в нее золотым карандашиком имена лондонских торговцев, поставлявших лучшие ножи, вилки и прочую посуду, подсвечники, подставки для ножей и коробки для чая, модные ткани для пологов и портьер, а также краски. Она спросила, где взять чайные пиалы дельфтского фаянса. Она выслушивала рекомендации относительно тех лондонских купцов, которые снабжали виргинских дам одеждой, обувью и шляпками и на кого можно было положиться в том, что вещи будут должным образом упакованы, чтобы выдержать долгую дорогу и плавание через океан. Она также отмечала, кто из них был настолько небрежен, что товары часто прибывали испорченными морской водой. Нахмурившись, София добавила к списку грубую парусину и суконные ткани для того, чтобы одеть рабов. А известно ли Софии, что надобно также заказать иголки и спицы, хлопчатобумажную марлю и мулине? Она не знала и потому тоже внесла их в список, уже понимая, что все это выльется в совершенно непредставимые расходы.
