Ему не давало покоя ощущение, что где-то он уже видел ее, хотя, если она англичанка, это было маловероятно. Да и невозможно помнить каждую виденную вами девушку, в самом-то деле. Бедный учитель танцев, не сводя глаз с полковника Вашингтона, девушки и взбитых сливок, которые она отправляла ложечкой в свой очаровательный ротик, пробормотал:
– Si!
[6] Окажите мне честь… полдюжины лотерейных билетов, будьте любезны. – Да, он наверняка знал ее и, несмотря на опьянение, ощутил укол тревоги, не сомневаясь, что в этом случае и она наверняка узнает его.
Рядом, дабы привлечь его внимание, откашлялся Томас де Болден. Спохватившись, Анри отвел глаза и принялся поспешно рыться в кошеле в поисках денег. Толстяк выхватил у него из рук соверен и протянул ему взамен шесть засаленных обрывков бумаги.
– Достойный приз, – заявил Томас де Болден, закрывая свой кошель. Окружающие вновь согласно закивали.
– Простите, но каков же приз? – поинтересовался Анри, высматривая поверх плеча собеседника девушку и полковника, которые куда-то исчезли.
Толстяк хитро прищурился:
– Моя черная красотка Венера. – Он выразительно поцеловал кончики пальцев, и остальные засмеялись, подталкивая друг друга локтями. – Четырнадцать лет, спелая малышка. Обещает стать хорошей матерью. Я сам заделал ей ребенка, чтобы быть уверенным в этом, а разыгрываю ее, потому что… Ну, вы меня понимаете. – С этими словами он указал на игорные столы в соседней комнате. – Тот, кто выиграет в лотерею, получает двух рабов. Выгодная сделка! Я лично доставлю девчонку победителю во время весенней сессии, если она благополучно разродится к тому времени, а если нет – тогда следующей осенью. – Он громко расхохотался, пересчитал деньги, рыгнул и, облизнув губы, повернулся к игорным столам.
У Анри отвисла челюсть.
Ошеломление, отразившееся у него на лице, сквайр Фитцуильям истолковал по-своему:
– Знаю-знаю, досадная штука эта игорная лихорадка. Сущее проклятие плантаторов. Де Болден к тому же удачно женился на богатой наследнице. Кстати, ему принадлежит один из самых больших пожалованных правительством земельных участков после Кустисов, Парков и Кинга Картера. Но он лишился большей его части, а также денег, которые принесла ему жена, серебра, ее драгоценностей, а потом и полевых рабов одного за другим, пока их не осталось так мало, что табак уже не окупается. Он заключает пари на все, до чего может дотянуться, и в конце концов проигрывает. Говорят, что он уже влез в долги у здешних ростовщиков, да и в Англии его задолженность продолжает расти. Ходят слухи, что уже совсем скоро одни только проценты по долгам окончательно разорят его и он угодит в долговую тюрьму.
Еще один мужчина покачал головой.
– Его лондонские агенты не ссудят ему ни пенни в счет будущего урожая. Мошенники, они жалуются на плохое качество и с каждым годом платят все меньше. Чума их всех забери!
А сквайр Фитцуильям объяснил, как Томасу де Болдену удается на шаг опережать своих кредиторов:
– Последние пятнадцать лет он держит молодых рабынь и зарабатывает на том, что осеменяет их, а потом продает потомство, когда его отлучают от груди.
Анри пришел в ужас:
– Он продает своих детей?
– Мой добрый сэр, они рабы! Вы же знаете, ребенок наследует матери – и дитя матери-рабыни остается рабом. Таков закон. Но это хорошо для нас, когда сама природа увеличивает нашу собственность. Он выставляет их на невольничий рынок, когда им исполняется четыре года – лучший возраст для обучения, – сообщил мистер Фитцуильям. – Я сам прикупил у него рабыню в минувшем году. Моим девочкам нужна новая горничная. Плюс они мулатки. Светлокожие рабыни прекрасно смотрятся в доме. Но Томас – похотливая скотина, он выжимает из своих племенных производителей все соки, так что ему пришлось перейти на тех, кого он сам и зачал. А вот у его жены нет детей, и она уже давно болеет. Говорят, она умирает, так что вскоре ему предстоит жениться во второй раз.
Несмотря на опьянение, Анри был потрясен услышанным. С собственными дочерями?..
– Кое-кто утверждает, что Анне де Болден помогают умереть, – негромко сказал еще один мужчина. – На горизонте появилась очередная наследница. Якобы его подопечная… – Он кивнул на спутницу полковника Вашингтона. – Недавно приехала из Англии.
– Очаровательная особа! В Вильямсбурге она недолго будет одна.
– Сирота, единственный ребенок. Король пожаловал ее отцу один из самых больших земельных участков в колонии, но он расположен слишком далеко к югу. В самой гуще индейских поселений. Неудачное место. Ходят слухи, будто девушка намерена поселиться там, но ее скальпируют раньше, чем она успеет обосноваться. Так далеко на юг разведчики еще не забирались. Похоже, эту задачу намерен взять на себя молодой полковник Вашингтон. Ха-ха-ха! Да ему просто нужна богатенькая жена, вот и все!
– Скорее уж старый лорд Ферфакс воспользуется случаем и сам женится на ней.
– Только не он! Ведь Ферфакс ненавидит женщин. Однажды его уже бросили – прямо у врат церкви, насколько я слышал. Помяните мое слово, она либо достанется Вашингтону, либо Томас приберет ее к рукам, когда умрет его жена.
Анри содрогнулся при мысли о том, какая судьба ждет женщину, оказавшуюся в полной власти такого человека, как Томас де Болден, особенно если она красавица. Ему вдруг стало казаться, что он извалялся в грязи, оттого что в кармане его жилета лежат засаленные клочки бумаги. Этот человек – настоящее чудовище.
– Значит, де Болдену стоит держать ушки на макушке. Полковник Вашингтон танцевал с нею уже пять раз.
– Если он женится на ней, то сможет забыть о своем пришедшем в упадок поместье на Потомаке. Тамошние земли решительно не годятся для выращивания табака…
Разговор перешел с Вашингтона на излюбленную тему в колонии – табак и беззаконие, творимое их лондонскими агентами, и мужчины принялись живо обсуждать падающие цены на товар.
Анри поклонился и оставил их одних. Нетвердой походкой он вернулся в бальную залу, к своим танцевальным обязанностям, и застонал в душе, сообразив, что подошла очередь миссис Фитцуильям, которая смотрела на него с надеждой во взоре и напряженным ожиданием.
А миссис Фитцуильям и впрямь была напряжена. Ей буквально было нечем дышать. На плантации она практически никогда не носила корсет, а сегодня вечером его пришлось затянуть особенно сильно, чтобы она смогла влезть в свое лучшее платье. Она едва переводила дыхание, когда синьор Валентино увлек ее в самый центр танцпола, где она торжествующе улыбнулась собравшимся в кружок дамам у стены. Анри же краем глаза наблюдал за тем, как полковник Вашингтон занимает свое место в конце шеренги для следующего танца. Партнершей полковника оказалась та самая девушка в голубом.
Захмелевший и проклинавший виргинцев, которые совокуплялись со своими рабынями, дочерями и наверняка с овцами, коровами и свиньями, с их дрянным виски и ненавистью к Франции, Анри испытывал безмерное раздражение ко всем присутствующим, что вскоре неизбежно проявилось и в танце. Отбросив всяческую осторожность, он принялся кружить бедную миссис Фитцуильям в собственной импровизированной плясовой. Надеясь, что ее хватит апоплексический удар, он сообщил партнерше, что они танцуют последнюю, самую модную итальянскую кадриль, придуманную в Венеции, которая теперь пользуется бешеной популярностью в высшем обществе всей Европы. Отбросив всякую осторожность и оставив свои манеры в столовой, стараясь лишь двигаться в такт музыке и в самых общих чертах соблюдать фигуры танца, он совершенно забылся, выделывая невероятные кренделя и широко размахивая над головой кружевным платочком.
