Она положила руку ему на плечо:
– Не ешьте так быстро, иначе вам станет плохо. Мой отец скончался в прошлом году, и я застряла в этом аду с Томасом де Болденом, который является моим опекуном. Вы должны помочь мне сбежать от него, и Венере тоже. Бедная Венера носит ребенка Томаса. А вы достаточно хитры и ловки, чтобы помочь нам.
Анри умудрился хмыкнуть с набитым ртом, что, очевидно, должно было означать либо удивление, вызванное тем, что София умудрилась угодить в столь отчаянное положение, либо же протест против предположения, что его изобретательность и смекалка помогут им и на этот раз.
– В самом деле? Какой кошмар! Вы должны рассказать мне все, – заявил он, доедая последние крошки кекса.
Глава тринадцатая
Рассказ Софии
– Томас сделал меня пленницей, и я опасаюсь за свою жизнь.
– Софи, вы наверняка преувеличиваете, не так ли? Насколько я помню, отец в вас души не чаял. И он никогда не назначил бы столь опасного типа вашим опекуном.
София вздохнула:
– Мой отец дружил с Томасом, когда они оба были еще мальчишками. Но потом Томас уехал в Вирджинию, чтобы составить себе состояние, и отец даже не подозревал о том, в кого он превратился. А со смертью моего отца все изменилось. Впрочем, зерна были посеяны раньше, когда отец ушел в отставку с королевской службы и король вознаградил его большим участком земли здесь, в Вирджинии.
Мой отец нанял агента, приехавшего сюда почти четыре года назад и уже имеющего опыт выращивания табака. Тот сообщил, что здесь можно выращивать лучший сорт, который принесет целое состояние, но для этого требуется расчистить землю, посеять урожай и построить дом. По совету стряпчих отец влез в долги под залог своего английского поместья, дабы получить средства, необходимые для вложения в табачную плантацию, названную «Лесной чащей».
После смерти папы я узнала, что он совершал займы вновь и вновь, причем под очень высокий процент, и в качестве обеспечения заложил нашу собственность в Англии в то самое время, когда она стала приносить все меньше дохода. Боюсь, что папа не обращал внимания на подобные вещи и при этом жил на широкую ногу. Он и представить себе не мог, что Графтоны должны экономить. Кроме того, он полагал, что табак решит все его проблемы. Я не знаю, чем это можно объяснить, но к моменту смерти моего отца ни одной партии табака так и не было отправлено нашим английским агентам, которые ждали их прибытия. Все это время из-за накапливающихся долгов поместье постепенно приходило в упадок. Папа никогда не заговаривал со мной о финансовых делах, а потом я была в трауре и ничего не знала об этом вплоть до минувшего лета, когда семейные поверенные сообщили мне, что от поместья Графтонов придется избавиться.
– Но почему просто не продать эту «Лесную чащу»?
– «Лесная чаща» стала частью моего приданого, и долг на нее не распространяется. Вот почему папа назначил Томаса моим опекуном. Он решил, что из всех его друзей именно Томас, благодаря тому, что живет здесь, сможет наставить меня во всех вопросах, имеющих касательство к плантации. Я приняла приглашение Томаса навестить его в Вирджинии, но цель моего приезда – вступить во владение «Лесной чащей», получить полный отчет от нашего агента, мистера Баркера, и сделать так, чтобы табак покрыл все долги по нашему поместью в Англии. Пока не стало слишком поздно.
– Вы табачный плантатор? – презрительно фыркнул Анри, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. – Женщина? К тому же знатная английская мисс?
София с вызовом тряхнула головой:
– А почему бы и нет? Я научусь. Я должна. Правда, до «Лесной чащи» все еще очень далеко, но, приняв приглашение Томаса, я одним выстрелом убила двух зайцев. Я сочла своим долгом нанести визит Анне де Болден, поскольку она тяжело больна. И, прибыв сюда из Вильямсбурга, проделала часть пути, отделяющего меня от плантации.
– И где же находится эта ваша «Лесная чаща»? – осведомился Анри.
– Где-то на юго-западе. Но я не знаю, как туда добраться. Когда я уезжала из Англии, денег у меня было совсем немного, и бóльшую их часть я потратила в Вильямсбурге. Едва ли я сумею добраться туда одна. – София жестом обвела реку и лес. – На балу я встретила полковника Вашингтона, который показался мне настоящим джентльменом, и я уже совсем было решила довериться ему и попросить его совета или помощи. Но потом я узнала вас, синьора Валентино, чье имя было у всех на устах, несмотря на ваш нелепый маскарад. И тогда я решила вместо него обратиться к вам. Мне пришлось бы выдумать какой-нибудь предлог, чтобы принять протекцию учителя танцев, и вы прекрасно понимаете, что подумали бы окружающие. Но прежде чем я успела предпринять хоть что-нибудь, Томас настоял, чтобы мы покинули бал, заявив, что на следующее утро нам нужно выехать на его плантацию пораньше.
Передать вам записку времени уже не было. Когда мы уезжали из Вильямсбурга, я то и дело оглядывалась назад: мне казалось, будто я упустила последний шанс на спасение. По мере продвижения это чувство лишь усугубилось. К моему облегчению, Томас ехал верхом и я осталась одна в неудобном экипаже. Женщины-негритянки следовали за нами в открытой повозке, причем некоторые из них явно были беременны. Мы провели в пути целую неделю. Плохие дороги, таверны, полные блох, и немногочисленные жалкие фермы. Тем не менее местность показалась мне достаточно красивой, и в конце пути я ожидала увидеть приятный гостеприимный дом с побеленными надворными постройками и аккуратными полями, похожими на те плантации, которые я посетила в окрестностях Вильямсбурга. Но мы свернули на заросшую подъездную дорожку и уперлись в запущенное здание, построенное частью из кирпича, частью из дерева. Позади него виднелись полуразвалившиеся сараи, за которыми тянулись поля, а вдалеке стеной стоял лес. Повсюду царила атмосфера запустения и уныния.
Моя спальня оказалась обставлена разнокалиберной мебелью, которая некогда была красивой, но постельное белье и портьеры выглядели истрепанными до дыр и грязными, подсвечники позеленели, а умывальник и кувшин треснули. Мыши бегали едва ли не у меня под ногами. Пыль забивала ноздри, и мне все время хотелось чихнуть. В качестве приглашенной гостьи я ожидала совсем не такого приема, но напомнила себе, что мадам де Болден очень больна.
Я сказала Томасу, что хочу быть полезной и готова помочь ему ухаживать за супругой, но он грубо отказался, заявив, что это его прямая обязанность как мужа. Он позволил мне ненадолго зайти в комнату Анны, и я разглядела лишь бледное лицо на подушке. Томас сказал, что она почти все время спит. Несмотря на то что о характере Томаса у меня сложилось неблагоприятное впечатление, я была тронута, заметив, как он заботится о своей бедной страдалице-жене и как настаивает на том, чтобы лично давать ей лекарство утром и вечером.
– В самом деле? – задумчиво протянул Анри, вспомнив сплетни, услышанные им в столовой губернаторского дворца о супруге Томаса де Болдена, и насторожился.
– Я стала тяготиться своим визитом и уже подумывала о том, как бы прервать его и отправиться в свой новый дом. В жилище же Томаса атмосфера стала гнетущей из-за грязи, молчания и болезни. Его домашние рабы ходили мрачными и угрюмыми, старательно уклоняясь от любой работы, если только не пригрозить им избиением. Я уговорила Венеру постирать занавески и постельное белье в обмен на теплую шаль и нижнюю юбку. У бедной девушки имелось лишь одно грубое платье, и она была рада заполучить что-либо из теплых вещей. Как правило, рабы Томаса натягивали на себя любое старье, лишь бы уберечься от холода.
