– Но если нас догонит милиция, они вернут рабов Томасу. И вы не сможете этому помешать.
– Да, но есть один способ. А что, если у вас будет расписка, подтверждающая, что вы выиграли их в карты?
Анри ненадолго задумался.
– Ага… у меня и вправду есть нечто подобное. – Он сохранил тот лотерейный билет, который некогда продал ему Томас, в своем теперь уже пустом кошеле, и не забыл, что Томас объявил Венеру главным призом.
– Очень хорошо. В случае необходимости вы сможете сказать, что Венера и Сюзанна принадлежат вам, а я могу выписать долговую расписку, в которой будет указано, что Сета и других вы выиграли в карты. Томас пользуется славой отчаянного игрока, так что милиция, скорее всего, поверит в это.
– Гм, Софи. Кто бы мог подумать, что женщины настолько умны.
– Это всего лишь часть плана.
– А остальное?
– После того как я позабочусь о том, чтобы Томас не смог получить обратно своих рабов, я буду вынуждена принять меры к тому, чтобы он не отобрал моих и не заполучил мои земли, женившись на мне. А добиться этого можно только одним способом…
– Даже не думайте о том, чтобы лишить себя жизни, Софи! Это грех.
– Я думаю кое о чем другом. Если бы я уже была замужем и моя земля принадлежала бы моему супругу, то Болден не смог бы отобрать ее. Я хочу, чтобы вы женились на мне, Анри.
– Что? – Одной рукой Анри по-прежнему обнимал Софию за плечи, а вот другая рука, словно повинуясь собственной воле, подбиралась к глубокому вырезу у нее на платье. Он резко отдернул руку и выпрямился, с недоумением глядя на нее. – Что вы сказали?
– Женитесь на мне. Если я выйду за вас замуж, то мое имущество будет принадлежать вам. Все, чем я владею, достанется вам. Таков закон. «Лесная чаща» и рабы, купленные мистером Баркером, станут вашими на законных основаниях. У вас больше шансов выжить, чем у меня. Кроме того, вы ведь действительно обещали жениться на мне много лет назад, причем перед лицом самого короля.
– Нет уж, благодарю покорно! Мне не нужны ни вы, ни ваша плантация! Я не претендую на собственных рабов. Я вернусь во Францию как цивилизованный человек и не буду иметь ничего общего с этим американским адом. Получив заслуженную награду от короля, я куплю поместье, в котором землю будут обрабатывать французские пейзане, найду себе девушку с приданым, женюсь на ней, обзаведусь французскими детьми, буду охотиться или наезжать в Париж, когда мне станет скучно дома. Я намерен жить так, как подобает истинному французу. Я мечтаю исполнить свой долг, обзавестись наследником, после чего наслаждаться жизнью до конца дней своих. Девочка моя дорогая, поймите же, мы с вами и в лучшие-то времена, не говоря уже о нынешних, не подходили друг другу, и, даже предложи вы мне всю виргинскую колонию с ее табаком, вам не удалось бы заставить меня остаться здесь. Простите, но мне придется напомнить о том, что в те далекие годы мое обещание жениться на вас было вырвано у меня силой и против моей воли. Даже будучи маленькой девочкой, вы уже тогда проявили свою властную натуру, буквально загнав меня в угол перед королем и мадам. Но сейчас их здесь нет. Так что нет, нет и еще раз нет!
– Перестаньте твердить свое «нет» с этим отвратительным французским прононсом! И перестаньте вспоминать всю ту детскую ерунду! Это будет всего лишь брак по расчету, пустая формальность, которая вовсе не обязательно должна помешать вашим планам.
Анри вздохнул, изобразил на лице страдальческое выражение, столь характерное иногда для мужчин, и принялся растолковывать ей все недостатки ее плана – медленно и терпеливо, словно разговаривал с несмышленым ребенком.
– Софи, дорогая моя, даже если бы я хотел жениться на вас, чего нет и в помине, в этих дебрях поженить нас просто некому. Я католик, и обвенчать нас может только священник, но даже это неосуществимо, поскольку вы, будучи англичанкой, являетесь протестантской еретичкой. И даже если бы здесь отыскался священник, как бы мы потом смогли добиться признания брака недействительным или хотя бы развода? А? Получить развод – удовольствие дорогое и практически невозможное. В самом лучшем случае на это ушли бы годы, потребовалось бы применение частного права и, скорее всего, разрешение от Папы, да и бог знает что еще. Полагаю, добиться признания брака недействительным легче, но и это непросто, ведь, насколько мне известно, придется подавать прошение в церковный суд, а потом…
– Да забудьте вы об этом! Не хватало еще нам с вами забивать себе голову всякой ерундой, – отмела София его возражения небрежным взмахом руки. – К тому же сейчас не самое подходящее время для того, чтобы терзаться угрызениями вашей католической совести, которая, если мне будет позволено заметить, до сих пор нисколько вас не беспокоила. – С этими словами она поддернула свою обтрепанную юбку выше колен и плеснула водой на бедра, длинные и стройные, подавшись вперед так, что в низком вырезе платья стали отчетливо видны ее груди.
Анри попытался отвести взгляд от столь соблазнительного зрелища, но это оказалось настолько трудной задачей, что, едва переводя дыхание, он взмолился:
– Прошу вас объяснить, каким образом женитьба на вас оставит меня свободным для последующего брака с француженкой?
– Все очень просто. Наш брак будет выглядеть достаточно законным в Вирджинии, дабы послужить моим целям, и в то же время во Франции он будет недействителен по причинам, которые вы назвали. Так что, вернувшись во Францию, вы сможете с чистой совестью забыть о нем. Очень удобное и счастливое решение, вы не находите?
– Что? – Логика ее выглядела крайне извращенной и беспринципной, особенно если учесть, что исходила она от женщины. Кроме того, Анри оказался буквально заворожен тем, что еще одна пуговка на корсете Софии расстегнулась, и девушка принялась брызгать водой на шею, чтобы охладиться. Капельки побежали по ее груди, и корсет тут же намок…
– Право слово, Анри, все очень просто и логично. Если мы найдем священника, чтобы обвенчаться, то поженимся. Хотя, я думаю, на самом деле нам достаточно того, что он подпишет свидетельство о том, что мы были женаты. Но мы можем и просто обручиться, дав брачный обет друг другу, – этот обычай, насколько я понимаю, пользуется большой популярностью у шотландских фермеров на границе, где наблюдается явная недостача священников, – и провозгласим себя мужем и женой. Я прихватила с собой сундучок Томаса, в котором вместе с моей купчей крепостью лежит и свидетельство о браке Томаса и Анны. Я могу скопировать его и подделать. И тогда, благодаря свидетельству о том, что мы женаты, я и все, что мне принадлежит, раз и навсегда окажется вне досягаемости Томаса.
– Что? Двоеженство и подлог! – Анри воззрился на Софию, разрываясь между восхищением и возмущением.
– Не смотрите на меня так. И не вздумайте воображать, Анри, будто я всерьез хочу выйти замуж за вас, этого не пожелает ни одна женщина, пребывающая в здравом уме и твердой памяти. Но если со мной что-либо случится, то свидетельство будет означать, что мою собственность унаследуете вы, а не Томас. Разумеется, это доставит вам некоторые неудобства, если я умру здесь, пока вы будете находиться во Франции, но, полагаю, вы что-нибудь придумаете, поскольку собственность моя представляет большую ценность… Анри, да вы слушаете меня или нет? Боже милостивый, как же душно сегодня вечером! – И она вновь принялась брызгать водой на руки и шею, не обращая внимания на то, что юбка ее задирается все выше и выше, пока она беззаботно болтает ногами в воде.
