– Тебе не кажется, что Джон Баптист будет слишком пьян, чтобы поженить нас? – поинтересовалась у Кейтлин София, пока они причесывали друг друга перед треснувшим зеркалом.
Та в ответ лишь вздохнула:
– Надеюсь, что нет! Но давай переодеваться поскорее. Ой, Софи, а что это ты делаешь?
София распорядилась перенести свой сундук из фургона в дом и теперь рылась в нем в поисках чистого платья. Она заранее побеспокоилась о том, чтобы встретить свое виргинское приключение во всеоружии, и большая часть новых нарядов так и осталась пока ненадеванной. На плантации Томаса нужды наряжаться у нее не было, и она ходила в двух своих старых дневных платьях. Ее костюм для верховой езды пребывал в жалком состоянии после нескольких месяцев пыли, грязи и дождя, зияя многочисленными прорехами, полученными в лесу. Подумав, она решила, что ради Кейтлин в день их свадьбы должна выглядеть прилично. И хотя в пути она позабыла о собственной внешности, сейчас ей хотелось предстать перед Анри во всем блеске, чтобы, уезжая, он запомнил ее именно такой.
Подняв голову, она увидела, что Кейтлин и Малинда с открытыми ртами рассматривают содержимое ее сундука.
– Ой, Софи! Какая прелесть! – воскликнула Кейтлин, бережно проводя ладонью по отороченному кружевом платью.
София покраснела, внезапно устыдившись того, что у нее столько прелестных нарядов, тогда как у Кейтлин имеется всего два домотканых коричневых платьица да несколько грубых балахонов.
– Я… я хочу собрать приданое для нас с тобой.
– Приданое? Это еще что такое?
– Увидишь.
Порывшись в своих вещах, София извлекла на свет два неношеных простых дорожных платья с длинными жакетами, дополненными капюшонами и известными как «брауншвейгские». Они были сшиты из тонкой, легкой шерсти. Серое с черными лентами она выложила на один край стола для себя, а голубое с клетчатой лентой – на другой, для Кейтлин. К каждому платью она присовокупила по паре деревянных башмаков, в которых разгуливала по болотистым лугам своего поместья в Сассексе, а также несколько пар шерстяных чулок и подвязки на лентах.
У Кейтлин от изумления округлились глаза, когда София достала из сундука два новых утренних платья простого покроя, поскольку лондонская портниха сочла, что именно такой фасон как нельзя лучше подойдет для колонии. Она выбрала одно из них – тонкого муслина с голубыми цветами и отороченными кружевом рукавами, – решив, что оно станет прекрасным свадебным нарядом для Кейтлин. Голубые цветы превосходно оттеняли глаза девушки. Собственный выбор она остановила на платье в красно-белую полоску, после чего добавила к каждой кучке еще по два платья. Вновь нырнув в сундук, она разделила его содержимое пополам: белые косынки, чепчики с лентами, мягкая индийская шаль для каждой из них, равно как и кружевные платья и нижние юбки, ночные сорочки и халаты, батистовые носовые платки, шелковые чулки и расшитые бисером атласные туфельки без задника на высоком каблуке. Правда, они будут великоваты Кейтлин, но выглядели просто очаровательно, тогда как башмаки юной валлийки являли собой уменьшенную версию той рабочей обуви, в которой щеголяли ее отец и дядья. Корсеты София оставила лежать на самом дне сундука. В этой глуши затягиваться в них не было решительно никакой необходимости.
Кейтлин с легкой завистью провела пальцами по шали.
– Ой, какие у тебя шикарные и прелестные вещи! Я и представить себе не могла, что где-то есть такие красивые наряды. Их не постыдилась бы надеть и сама королева.
София улыбнулась и вложила стопку нарядов с муслиновым платьем с голубыми цветами, которое лежало сверху, в руки Кейтлин.
– Это тебе. Твое приданое. Одежда для начала замужней жизни. А в том платье, что сверху, ты выйдешь замуж.
– Мне?! Нет! Ни за что на свете! – вскричала Кейтлин, руки которой оказались заняты. – Я и мечтать не смела, что когда-нибудь у меня появятся такие наряды! – И девушка расплакалась. Осторожно отложив в сторону обновки, она обеими руками обвила Софию за шею и крепко прижала к себе. – Ох, Софи! Ты такая добрая! Спасибо тебе! Большое спасибо.
– Дорогая Кейтлин, это ты проявила к нам необыкновенную доброту и щедрость. А теперь перестань плакать, иначе Гидеон, увидев твои красные глаза, решит, что ты несчастлива и передумала. Кроме того, не годится шмыгать носом в день собственной свадьбы. Ну-ка, надень вот это платье-сорочку, а потом примерь вот эту юбку, и мы посмотрим, не нужно ли попросить Саскию подшить ее… Да, платье слишком длинное. Ты наступишь на подол и споткнешься. Постой смирно, пока мы подколем его булавками.
Малинда, как завороженная, во все глаза смотрела на прелестные платья. София поцеловала ее и выудила из сундука отороченный кружевами чепец. Сама она никогда особенно не любила чепцы. Волосы у нее были пышными и длинными, и, когда она собирала их на затылке, ей казалось, что в чепце она выглядит так, будто носит на голове птичье гнездо. Надев чепец на голову Малинде, София потянула за локоны девочки, влажные и вьющиеся после недавней ванны, выпустив их на виски с обеих сторон. Затем, взяв простую льняную сорочку, сказала:
– Кейтлин, помоги мне соорудить из нее платье для Малинды.
Перетянув девочке талию кушаком, они принялись подворачивать, подбирать и подшивать подол, пока у них не получилось нечто вроде длинного платья для ребенка. Все это время Малинда стояла совершенно неподвижно, затаив дыхание, словно боялась разрушить колдовское очарование.
– Все равно оно волочится по земле. Ты можешь ходить, Малинда? Нет? Софи, нам нужно еще подобрать его спереди с помощью вот этих лент. – Наконец пальчики босых ног Малинды выглянули из-под подола.
– Но бегать нельзя, – предупредила Кейтлин. – Иначе ты споткнешься и упадешь.
– Даже с Джеком, – подхватила София. – Но как же славно ты выглядишь! Ты затмишь нас обеих, дорогая! – воскликнула она, думая, что до сих пор не замечала того, что Малинда, чистая и умытая, на самом деле очень симпатичная девочка, с маленьким курносым носиком и большими карими глазами. В чепце, слишком большом для ее маленькой головки, и сорочке Софии, подпоясанной на талии кушаком, Малинда походила на сверток свежего белья из прачечной. Девочка зарделась от удовольствия, сообразив, что стала объектом восхищения. Она присела на табуретку и стала смотреть, как прихорашиваются взрослые.
Свадебные платья висели на колышке, вбитом в стену. Поскольку Кейтлин была ниже Софии, то в фургоне пришлось раскопать и корзинку с шитьем, и сейчас Саския быстро орудовала иголкой, подшивая подол новых платьев Кейтлин, чтобы они не перепачкались в грязи. А на веранде уже вовсю разгоралось веселье. Исчерпав свой репертуар псалмов, музыканты перешли на любовные баллады и шотландские плясовые. Отец Кейтлин и ее младший дядя принялись отплясывать джигу вместе с Тоби и Джеком, распевая во все горло, пока их брат наяривал на скрипке, а Джон Баптист стучал кувшином с виски по полу в такт музыке и мощным басом подпевал остальным:
Ты должна мне сшить рубаху из голландского полотна,
Дуйте, дуйте, дуйте, ветры, дуйте,
Без стежка и без иголки,
Дуйте, злые ветры, дуйте, дуйте.
Ты должна выстирать ее в ручье вон там,
Дуйте, дуйте, дуйте, ветры, дуйте,
А в нем нет ни капли воды,
Дуйте, злые ветры, дуйте, дуйте.
– А теперь, пока Саския подшивает тебе платья, я выпишу нам свидетельства о браке, – сказала София.
