Мужчины вернулись с богатым уловом. Кейтлин со знанием дела сплела решетку из мокрых палочек, чтобы испечь рыбу над огнем, а отец достал из кармана перочинный нож и принялся чистить ее. Глядя на то, как рыбьи потроха вываливаются на землю, София едва успела подняться на ноги и добежать до ближайших кустов, где ее и вырвало.
Неделей позже флотилия вышла из-под прикрытия деревьев на речной простор. Теперь по обоим берегам потянулись невысокие холмы. Гидеон показал на массивный силуэт вдали, именуемый, по его словам, Лягушачьей горой. Прищурившись, София оценивающе смотрела на нее, пытаясь понять, действительно ли гора похожа на лягушку, и едва не свалилась в воду от неожиданного толчка, когда плот налетел на какое-то скрытое под водой препятствие и с протяжным скрежетом остановился. Когда остальные плоты причалили к берегу, Гидеон нырнул в воду и обнаружил, что их плот сел на мель, напоровшись на песчаную банку. Бревна днища разошлись, образовалась пробоина, и плот накренился. Мужчины общими усилиями все-таки сумели снять его с мели, хотя пробоина при этом увеличилась в размерах. Они отбуксировали его к берегу и приступили к утомительному и трудоемкому процессу разгрузки и починки. Доски, из которых был построен плот, треснули. Это означало, что им придется свалить новое дерево и распаковать необходимые инструменты, чтобы распилить его на доски. Но инструменты лежали в фургоне у Мешака, поэтому пришлось ждать еще и появления обоза.
Когда Сет и Мешак прибыли, они немедленно отправились на поиски сосен, чтобы собрать смолу, которую, по словам отца Кейтлин, нужно было смешать с экскрементами животных, и полученной смесью законопатить плот. Тьерри в нетерпении подбрасывал дрова в костер, чтобы растопить первую партию смолы, когда отец Кейтлин крикнул ему, чтобы он унялся и не разводил слишком большой огонь, как вдруг котел со смолой вспыхнул и в воздух поднялся столб пламени. Тьерри и Руфус с криком отпрыгнули в сторону, но волосы и брови у обоих успели сильно обгореть. Отец Кейтлин лишь покачал головой:
– Впредь будьте осторожны, смола любит огонь. Ее нужно лишь слегка подогреть.
Четырьмя днями позже они все еще стояли лагерем на берегу в ожидании, пока смола с экскрементами не высохнет. София проснулась в непривычно приподнятом расположении духа и поняла, что рвотные позывы больше не мучают ее, а голова не кружится. Каким-то чудесным образом туман непрестанной тошноты рассеялся. Она чувствовала себя полной сил, и ей не терпелось добраться до своего нового дома, чтобы начать приводить его в порядок. У нее вдруг разыгрался волчий аппетит, и она плотно позавтракала кукурузными лепешками с медом и рыбой, после чего предложила Анри оседлать лошадей и выехать вперед, если Гидеон сочтет, что это вполне безопасно. Гидеон в ответ заявил, что все индейские племена в долине полагают, что на землю Графтонов наложено проклятие и что там теперь обитают только мертвые. Если София, Анри и Тьерри не боятся мертвых, добавил он, то более им ничего не грозит.
– А почему мы должны бояться мертвых, Гидеон? Они не могут причинить нам зла! – воскликнула София.
По их лицам Гидеон понял, что они действительно верят в то, будто после смерти люди исчезают, и в который уже раз поразился невежеству бледнолицых, кои были не в силах осознать единство живых и мертвых, людей и животных, неба и воды. Они верили лишь в ту крохотную часть мироздания, которую могли видеть глазами или которая принадлежала им самим. Но он ничего не сказал по этому поводу, а лишь добавил, что по склону Лягушачьей горы идет тропинка и по ней они смогут дойти до камня, на котором высечен человеческий профиль, а затем подняться на плоскую вершину, с которой открывается вид на всю долину.
Рассказывая им об этом, Гидеон вдруг поймал себя на тревожной мысли, что так всегда происходит с именами, которые давали окружающему миру бледнолицые; они как будто присваивали его. Когда сам Гидеон был еще юношей, большой приток, ответвлявшийся от реки и протекавший через долину на юго-запад, в сторону Краев Сумерек, на языке тсалаги назывался «Рекой, отделяющейся после прохода и исчезающей позади гор». Когда чероки давали чему-либо имя, оно содержало в себе сведения: «Высокая трава, где олени лижут соль», «Пещера, где спят медведи», «Равнина, где собираются бизоны» или «Предательские воды, где бывает много рыбы весной». Племена охотились и воевали на этой земле, возводили поселения и собирали урожаи. Но у бледнолицых присвоение имени было лишь способом завладеть чем-нибудь, причем исключительно для себя.
И он знал, что, когда бледнолицые впервые увидят долину внизу, под собой, они непременно приберут ее к рукам таким вот образом.
Предложение Софии отправиться верхом и первыми увидеть «Лесную чащу» пришлось по душе Анри, которому уже прискучило ловить рыбу и ждать, а заодно и Тьерри, коему не терпелось отведать свежего мяса. Итак, они втроем двинулись в путь: Тьерри – с мушкетом, Анри – с кожаным мешком, в котором лежали карта, купчая и чертежи дома.
К гунтеру Софии вернулась его прежняя прыть, ему хотелось сорваться вскачь, и он нетерпеливо пританцовывал на лесной тропинке, испещренной солнечными пятнами, все дальше и дальше отрываясь от неторопливых тяжеловесов, на которых ехали Анри и Тьерри.
Наконец они догнали Софию. Она натянула поводья, останавливая своего скакуна, и мужчины увидели широкую плоскую скалу и равнину, распростершуюся внизу.
– Быстрее! – нетерпеливо воскликнула София. – Карту!
Спешившись, они достали карту из кожаного мешка, и София с Анри расстелили ее на каменистой поверхности, придавив углы камнями, после чего стали рассматривать долину. А она привольно раскинулась под ними. С одной стороны ее ограждали горы, а примерно по центру петляла река. Анри попытался сравнить обозначения на карте с той картиной, что открылась перед ними.
– Итак, если вы посмотрите на карту, то, на мой взгляд, мы развернули ее как раз по долине, то есть река на карте находится на одной линии с той, что течет внизу. Затем идет большая излучина, где должен находиться твой дом и фактория Кейтлин и Гидеона. – Он показал на хижину и причал на реке, после чего ткнул пальцем в карту.
София посмотрела на карту и провела пальцем по линии реки до ее края, где она поворачивала на запад, после чего вновь устремила взгляд на долину.
– Да, излучину реки я вижу, а вот дом – нет. Мистер Баркер прислал нам чертежи особняка, и потому я знаю, как он выглядит. Правда, он не написал, где именно расположено здание. А где же табак? По-моему, вон те поля больше походят на пастбища, усеянные пнями, вам не кажется?
Все трое уставились вдаль, прикрыв глаза ладонями от солнца.
– Об эту пору года весь табак должен уже быть скошен. Сейчас он сушится в сараях, – после долгого молчания заявил Анри. – А может, уже направляется в Йорктаун или Саванну.
– Ну конечно! – вскричала София. – Давайте отыщем дом, мне не терпится взглянуть на него. Я не успела предупредить мистера Баркера, так что наше появление станет для него сюрпризом. Надеюсь, слуги смогут приготовить для нас ужин на скорую руку. – Она указала в сторону хижины, которая находилась на берегу, полого спускавшемся к воде. Вокруг хижины виднелось расчищенное пространство. – Должно быть, у мистера Баркера появился арендатор, – предположила София, – нечто вроде домашней фермы. Я вижу там какого-то человека. Он может подсказать нам, в какую сторону ехать. Дом не может находиться где-нибудь очень уж далеко. Полагаю, его от нас просто загораживают деревья.
