И если он не сделает этого… Продолжая думать о том, как бы уехать, Анри вдруг осознал, что за ним захлопывается невидимая ловушка. Он был французом и потому отдавал себе отчет в том, что семейные узы превыше всего на свете. Пусть даже он не был законным сыном де Марешаля, граф сумел внушить ему, что в его жилах течет старинная кровь де Марешалей, что он носит древнее имя и что имя и кровь станут его единственным достоянием, которое стоит очень дорого. «Можно купить все, кроме крови», – учил его отец.
И хотя в душе он мог сомневаться в правомочности свадебной церемонии, его отец наверняка настоял бы на том, что именно он зачал ребенка де Марешалей, законен он или нет. Кстати, скорее всего, это будет мальчик: все дети де Марешалей обыкновенно оказывались мальчишками. И отцовский долг Анри состоит в том, чтобы отвезти сына во Францию, туда, где ему было самое место. И оставить де Марешаля, как бы он ни был зачат, в этой дикой английской Вирджинии, среди англичан, индейцев и негров, было немыслимо. Это стало ясно ему, несмотря ни на что.
Он отложил в сторону нож и задумался. Во Франции он сможет воспитывать мальчика как своего побочного сына, коим был и сам. Нет, он усыновит ребенка как своего наследника, едва только они окажутся во Франции. В голове у Анри начал складываться план. Когда он доберется до Луизианы, то не поедет в гарнизон и, стараясь не попадаться на глаза властям, будет выдавать себя за гугенота-вдовца с маленьким сыном.
Вот только денег на дорогу у него нет; София истратила свои последние сбережения на их передышку у Карадоков. Так что ему придется каким-то образом раздобыть деньги, которых хватило бы и на проезд для Тьерри. А во Франции их понадобится еще больше – и, как он понимал, это станет для него куда большей проблемой. Но, быть может, мадам де Помпадур сжалится над ним и придет ему на помощь. Особенно если рядом с ним окажется ребенок.
Он вытер окровавленную ладонь о штаны и обнял Софию за плечи.
– Разумеется, я не оставлю тебя, Софи. Земля непременно на что-нибудь да сгодится. Земля – это состояние. Мы что-то придумаем, и она станет приносить нам доход.
Но он понятия не имел, что именно тут можно придумать. Анри знал, что земля считалась основой благосостояния и во Франции, и в Англии, но не представлял, как обратить ее в деньги здесь, в Вирджинии, если только не выращивать на ней табак. А о выращивании табака ему было известно лишь то, что дело это крайне сложное, для которого требуется множество рабов. Но он может распорядиться землей так, как пожелает. Например, продаст. Пусть не всю, но хотя бы часть. Он вспомнил женщину на плоту, который остановился на фактории Карадоков. Она говорила, будто не хочет плыть до самого Кентукки только ради того, чтобы обрести крышу над головой. Да! Он расчистит землю и начнет продавать ее под усадьбы в долине. Наверняка найдутся поселенцы, которые пожелают купить ее.
Внезапно он ощутил угрызения совести. Как поведет себя София, когда он продаст ее землю, а их сына увезет во Францию?
Он решил, что не станет продавать всю землю.
– Я что-нибудь придумаю. Не отчаивайся, Софи.
Наградой ему стала улыбка, пусть и вымученная.
– Ох, Анри, какой ты сильный! Что бы я без тебя делала? – пролепетала она.
На мгновение его вдруг охватило чувство вины. Он пообещал себе, что отдаст Софии часть денег, вырученных от продажи земли, и тут же ощутил, что его совесть успокоилась. Он вернулся к разделке свиной туши, оставив кровавый отпечаток на плече Софии.
А София сказала себе: «Он что-то задумал. Я могу положиться на него на некоторое время, но ненадолго. Все остальное будет зависеть только от меня. Я должна что-то придумать…»
София огляделась по сторонам, понимая, что в первую очередь ей нужно произвести ревизию ресурсов, имеющихся в ее распоряжении, но была настолько ошеломлена и подавлена, что не знала, с чего начать. Как и Анри, она понимала, что земля – это богатство, хотя и в столь обобщенном смысле. Ей было прекрасно известно, что в основе состояния Графтонов лежала земля, пожалованная ее предкам Вильгельмом Завоевателем, что почти все крупные состояния в Англии были «земельными», но она никогда не давала себе труда задуматься о связи между этими понятиями. О сельском же хозяйстве она имела самое смутное представление, почерпнутое главным образом из своего недолгого пребывания в Сассексе, и даже оно заключалось в том, что она ездила по проселочным дорогам или глядела поверх зеленых изгородей на фермеров, работающих на полях или пасущих овец. Вспомнила она и садовника с его рассказом о том, как надо выращивать розовые розы, но в нынешней ситуации это вряд ли пригодится.
Опустившись на стул, который она подтащила к двери, София вновь обхватила голову руками. Они с величайшим трудом пережили путешествие по этой глухомани летом и едва не умерли от голода, прежде чем добрались до фактории Карадоков. И как же они переживут зиму, не имея ни крыши над головой, ни еды? Раньше ее неизменно поддерживала мысль о том, что их ждет работающая плантация и добротный дом. Но реальность оказалась куда суровее. Вместо дома с молочной фермой, поварихи, птичьего двора, цветущего огорода, как в Сассексе, в наличии имелись лишь полуразрушенная хижина, старая рабыня и мертвая дикая свинья. И она понятия не имела, что делать дальше.
Но если она не хочет умереть, как бедная Лавиния, то должна что-то придумать.
Чем больше людей останется рядом с ней, тем легче им будет выжить. Однако если двое здоровых мужчин – Анри и Тьерри – уедут, то и остальные могут последовать их примеру в любое время. Она уже слышала, как Мешак жалеет о том, что не подался во Флориду, когда у него была такая возможность; там бы он был в большей безопасности. Он тоже может попросту исчезнуть. Он боится милиции и патрулей охотников на рабов. Нотт был согласен с ним, а значит, тоже может уйти, и если это случится, то Саския, Венера и Сет, скорее всего, уйдут вместе с ним. Руфус беспокоился о том, как бы его с мальчиками вновь не схватили; ничто не помешает им направиться дальше, в Кентукки. Она напряженно размышляла. Их удерживало лишь ее обещание дать им землю. Быть может, если они и впрямь начнут размечать границы своих участков; если она выпишет им дарственные, подтверждающие их право собственности; если она даст им столько земли, сколько они захотят; если они немедленно начнут строить хижины – то перспектива пустить здесь корни может заставить их остаться. А если сюда нагрянет милиция или охотники за рабами? Что ж, в таком случае они поклянутся, будто принадлежат Анри. Кроме того, все они вооружены. Если придется, она тоже будет стрелять.
Карадоки очень недурно устроились и обжились на своей плантации. Если сильные мужчины останутся, то не исключено, что им удастся повторить то же самое и здесь. Кейтлин с Гидеоном откроют свою факторию на излучине реки, так что они окажутся не в такой уж и глуши.
Итак, что следует предпринять в первую очередь? Пожалуй, нужно подождать до весны, чтобы посеять зерно и табак, посадить овощи. Об этом она поговорит с Кейтлин и Гидеоном. Недостроенную хижину необходимо превратить в пригодное для жизни жилище. Отец Кейтлин знает, как надо строить домá, Гидеон тоже. Амбар, если его починить, вполне сгодится для скота. У них было имущество, привезенное на плоту, коровы, мул, три лошади и несколько кур, подаренных ей Кейтлин. София уже начала планировать и прикидывать.
