Дженсен отклонился, просто чтобы вдохнуть воздуха, и лишь это удержало меня от того, чтобы притянуть его обратно к себе.
– Ты сделаешь это для меня? – прошептал он мне в губы.
Я захихикала:
– Целоваться с тобой – то еще испытание, но я выдержу.
Дженсен еще раз сладко чмокнул меня в губы.
– И без этого было странно, а теперь…
– Не было, – я взглянула на наших друзей, демонстративно не обращающих на нас внимания. – Ну а теперь… Теперь все станет еще интересней.
* * *
Если честно, мы все были немного ошарашены. Всю дорогу из Джеймспорта в Уиллимантик Уилл с Ханной радостно рассказывали о нашем следующем пункте назначения и о том, что нас ждет. Предполагаю, это и сыграло свою роль в том, как все мы отреагировали на появление Бекки и Кэма и на то, как все мы неловко забрались в экскурсионный автобус: молча и на автопилоте.
Мы действительно могли уехать. Можно было заняться миллионом других вещей, и у нас не было причины терпеть эту противоестественную ситуацию, но в конце концов, когда мы столпились всей компанией рядом с машиной, именно Дженсен настоял, что он в порядке.
И, стоя рядом с ним, я кивнула:
– Мы справимся. Без проблем.
И вот так мы все забрались в автобус, уселись ровными рядами и вели вежливые беседы.
Откровенно говоря, я не совсем понимала, во что ввязалась. Во время экскурсии по пивоварне мы еще легко отделались – постоянно держались за руки и целовались там и тут, когда казалось, что в определенные моменты именно этим и должны были заниматься молодожены. И я решила, что остаток недели таким и будет: объятия и невинные ласки; возможно, несколько раз ненадолго сяду к нему на колени, на эти мускулистые бедра.
Все это было таким наивным и, казалось, не выйдет за рамки экскурсий по пивоварне и винодельне. Мне не приходило в голову, что все мы остановились в одном небольшом отеле в Видхаме.
Пока мы не выстроились у стойки регистрации.
– У вас четыре номера на три ночи, – сказала женщина и улыбнулась Дженсену. – Правильно?
Судьба распорядилась так, что Ханна отправила нас с Дженсеном регистрироваться, пока сама искала парковку для нашего минивэна. За нами в очереди за ключами от номеров стояли Бекки с Кэмом и Эллен с Томом, еще одна пара из нашей группы.
– Все верно, – ответил Дженсен и вздрогнул. – Ой, – сказал он чересчур громко, – нет. Только три. Номера. Нам нужно только три номера. Так ведь? Ты… – он повернулся ко мне, и краем глаза я заметила, что за нами наблюдала Бекки.
– Просто в предыдущем отеле мы бронировали четыре номера, – объяснила я, неловко рассмеявшись.
– Пиппа любит… – начал Дженсен, подыскивая причину. И наконец выдал: – Громко петь!
Одновременно с моим ответом:
– Рано заниматься йогой.
– Очень рано, – порывисто добавил он.
А я в тот же момент уточнила:
– Очень громко.
– Петь и заниматься йогой, – со смехом подытожила я.
Потому что так делают все нормальные люди.
Потому что я не выглядела как полная идиотка.
– Ты занимаешься йогой? – с энтузиазмом спросила Бекки. – Я тоже. И с удовольствием присоединилась бы к тебе!
Кэм приобнял ее, с гордостью улыбаясь.
– Бекс скоро получит сертификат инструктора. Йога изменила ее жизнь.
Я быстро закивала. Черт, черт, черт!
– Я занимаюсь… особенной…
– Горячей йогой, – услужливо подсказал мне Дженсен.
– Бикрам? – уточнила Бекки.
– Э-э… британской разновидностью… ее, – небрежно махнув рукой, ответила я. Еще бы, ведь я была такой утонченной особой, что практиковала некую британскую разновидность горячей йоги. Моя соображалка заработала на повышенных скоростях, когда я пыталась объяснить, как именно я делаю это в номере отеля: – Ну знаешь… с паром… из душа, – я глянула на Дженсена, и тот закивал, будто это было абсолютно нормальное пояснение, с чего это во время медового месяца он с женой спит в разных спальнях.
– Слушай, – начала Бекки, и от волнения ее голос взвился на целую октаву. – Кэм каждое утро бегает. Может, вы оба сэкономите, и ты сможешь заняться своей особой горячей йогой у меня в номере? Или еще лучше – мы вместе займемся ею на улице, прямо на лужайке. Я бы с удовольствием попрактиковалась не в одиночестве.
Я уставилась на нее, гадая, с чего это она такая милая и так старается. Нет, ну правда, разве отказ от необходимости общаться не был бы лучшим решением для всех нас?
– Вот только с громким пением это вряд ли поможет, – засомневался Дженсен.
Женщина за стойкой оживилась и протянула нам ключи от трех номеров:
– В соседнем баре есть караоке, каждый вторник с семи вечера и до закрытия!
Бекки восторженно захлопала в ладоши:
– Замечательно!
Она выглядела слишком эмоционально, кажется, почти на грани… слез.
Я взглянула на Дженсена.
Он натянуто улыбнулся.
– Замечательно.
* * *
– Сомневаюсь, что ты понимаешь, какая это катастрофа, – сказала я, открыла дорожную сумку и достала косметичку.
Дженсен мрачно посмотрел на крошечную кровать, на которой, как предполагалось, мы должны будем вместе спать.
– Нет, кажется, понимаю.
– Я не про кровать, ты, бестолочь, – засмеявшись, ответила я. – Ради всего святого, мы можем спать в одной кровати. Я имею в виду йогу.
– Но тебе не обязательно идти заниматься йогой, – в замешательстве сказал он.
– Конечно, обязательно! Разве не слышал, с какой надеждой она говорила? Она почти плакала от счастья. Я не могу внезапно заявить: «Ой, ты знаешь, что-то я передумала заниматься Знаменитой Британской Горячей Йогой, о которой тут болтала». Мы будем выглядеть ненормальными.
Я пошла в ванную и услышала, как он засмеялся за моей спиной.
– То есть сейчас, думаешь, все в порядке?
Дженсен вошел следом за мной и наблюдал, как я распаковала зубную щетку и выдавила на нее пасту. Я не переживала насчет нависшего надо мной його-провала или того, что я по сути согласилась дать сегодня вечером концерт в баре. Не переживала и насчет женщины, на которой был женат Дженсен и в обществе которой проведу ближайшие четыре дня. Как и о том, будет ли нам с Дженсеном трудно притворяться женатыми на этом коротком отрезке нашего путешествия.
Все дело в том, что я ждала этого с нетерпением.
Я знала себя и свое сердце. И обычно я сначала делала, а потом думала. Выступать единой командой в этой авантюре, целующейся командой, господи, я обречена.
