Марк засмеялся.
– О’кей. Даже если это сведет меня с ума?
Решив не обращать на это внимания, я подалась вперед и облокотилась локтями на стол.
– Он был женат на женщине, с которой встречался еще с колледжа. И через четыре месяца после свадьбы она ушла. Сказала ему, что все не так и что она не хочет больше быть за ним замужем.
Марк тихо присвистнул.
– Не делай вид, что удивился. Это могло произойти и с нами, – оттолкнувшись от стола, я снова откинулась на спинку. – Почему люди такие трусливые? Почему так долго разбираются, к чему или к кому лежит у них душа?
– Мы были вместе год, а ты только сейчас призналась, что не любила меня, – напомнил мне Марк.
Я посмотрела на него.
– Верно. Но я ни за что не обидела бы тебя, пока разбиралась, чего хочу, а чего нет. Я бы обо всем рассказала.
Марк поблагодарил официантку за виски с содовой. Сделав глоток, он заметил, что выпить я не заказала.
– Себе, значит, ничего? – спросил он и поднял стакан – следующий глоток в мою честь.
Мы так всегда сидели: заказывали выпить, потом поесть, потом еще по стаканчику. Может, и еще по одному. Ничего, впрочем, не имея против крепкого алкоголя, я хотела почувствовать мягкость вина, прикосновение прохладного ветра к коже и руку Дженсена на своих плечах, в то время как мы наблюдали за закатом над виноградником.
Да где угодно, если честно.
Если начну сегодня пить, то, вероятно, на одном бокале не остановлюсь и, придя домой в расстроенных чувствах, позвоню ему и скажу, что соскучилась.
А что потом?
Наверное, он даже не удивится моему импульсивному поступку.
Но, будучи, как и всегда, прямолинейным, напомнит мне, что у нас была просто интрижка.
И еще, поскольку у него добрая душа, он спокойно пообещает, что позвонит, когда будет в Лондоне.
А я посмеюсь с наигранной легкостью и уверю его, что я просто выпила и на меня накатила ностальгия, и что, конечно же, у меня тут есть на кого обратить внимание. И что у меня все нормально, нормально, нормально…
– Не сегодня, – улыбнувшись Марку, ответила я. – Хочу покончить со старыми привычками.
* * *
Но когда я вернулась домой, между прочим, трезвая, мне не переставало казаться, что мобильный на кухне со мной заигрывает.
Он словно увеличивался в размерах и мигал воображаемыми огнями.
«Позвони ему», – словно говорил он.
«Ну давай. Я же знаю, что ты хочешь».
«Согласись, будет так приятно услышать его голос».
Конечно, приятно, но я вышла из кухни и направилась в спальню, где засунула телефон в ящик тумбочки, надела пижаму, не переставая притворяться, будто все внутри не ныло от желания услышать его голос и от желания уловить в нем хотя бы легкий намек на радость от моего звонка.
Казалось, он был рад увидеть меня у своего дома. И пока я болтала и запиналась, он спокойно слушал меня, а потом наклонился и поцеловал.
Даже воспоминания о той ночи всякий раз заставляли меня поднять руку и прикоснуться к губам.
Иной раз мне хотелось отшлепать себя за то, что я не замечала всякие нюансы. Например, как он держит вилку. Или что я не видела его пишущим что-нибудь от руки во время нашего отпуска. Я знала, что Дженсен предпочитал черный кофе, но как он обычно держит кружку: за ручку или обхватив ладонью?
– Ну что за ад, Пиппа, – застонала я и бросила свитер в корзину с грязным бельем. – Перестань.
Было бы в разы проще, если бы эти мысли о Дженсене вселяли уверенность в себе, поддержали бы меня в решении покинуть Лондон и подпитывали бы мою отвагу. Но это было не совсем так. Я не боялась уехать из Лондона и не хотела, чтобы Дженсен узнал о моем переезде в Бостон, поскольку общаться мы все равно не будем. Просто… ладно, он мне очень, очень нравился.
И мне хотелось, чтобы я ему тоже очень нравилась.
И чтобы он позвонил.
Хотя прямо сейчас звонок стационарного телефона напугал меня до полусмерти. Кроме мам и назойливых агентов, мне на него никто никогда не звонил, и поэтому я ответила, уверив Леле, что ужин с Марком оказался вполне предсказуемым и что нет, я не лежала сейчас с ним в постели.
Но потом телефонная трубка в руке тоже начала меня соблазнять.
Покопавшись в сумке, я нашла списки Ханны, развернула их и, сев на кровать, провела пальцем по его напечатанному имени.
Человечество знает миллионы примеров, когда девушка звонила парню. И миллионы раз она вот так же нервничала, до тошноты, минут десять гадая, действительно ли это удачная идея.
У нас было начало двенадцатого, а это означало, что он мог быть дома или в пустом офисе и… Возможно, увидев лондонский номер, Дженсен понадеется, что это я, и ответит.
Правильно ведь?
Я аккуратно нажала каждую цифру. На мобильном было бы куда проще – взять и кликнуть его фото. Но мне сейчас этого не хотелось, потому что на том фото мы вдвоем, подвыпившие и в соломенных шляпах на одном из виноградников. То фото тут же вызовет поток воспоминаний. Зато на трубке домашнего были только кнопки с цифрами, безликие и требующие установленного порядка. Я же математик и каждый день имею дело с цифрами. И если я не буду торопиться, то не дам пальцам запомнить свои движения. Так что случайно позвонить ему однажды точно не смогу, как и не сохраню в памяти последовательность цифр его номера.
Я нажала на последнюю кнопку и подрагивающей рукой поднесла трубку к уху.
Пауза.
Гудок.
Мое сердце заколотилось с такой силой, что стало трудно дышать.
Еще гудок, но он прервался.
Он сбросил, словно посмотрел на экран, увидел английский номер и сбросил.
Возможно, тут есть иное объяснение, но мой мозг не мог ухватиться ни за что другое.
Он же видел мой звонок. И отклонил вызов.
Я заметалась по квартире. Может, во время работы он перенаправлял звонки на голосовую почту после первого гудка. Может, сейчас у него разгар встречи, и он автоматически сбросил звонок.
Я включила фильм, но пока он шел, не переставала строить догадки, а потом заснула на диване. Когда я проснулась, за окном было еще темно, а часы над камином показывали 03:07. Первое, о чем я подумала, – Дженсен.
У него сейчас начало одиннадцатого вечера.
Не дожидаясь полного включения мозга, я нашла телефонную трубку и, сверяясь с запиской Ханны, снова набрала его номер – не так аккуратно, как в прошлый раз. Услышала один гудок. Второй. А затем в середине третьего гудка опять включилась голосовая почта.
Он действительно отклонил вызов.
