Мое сердце превратилось в отбойный молоток.
– В субботу, когда ты звонил, я отмечала с друзьями свои собеседования. А в воскресенье отключила мобильный, потому что больше не могла себе позволить оплачивать контракт. Чуть больше недели назад переехала к мамам. И я звонила тебе почти сразу после возвращения в Лондон. Вообще-то, дважды. И дважды ты отсылал звонок на голосовую почту. Думаю, перезванивать в субботу было немного поздновато.
Его зеленые глаза стали огромными.
– Господи, но почему ты не оставила мне сообщение? Я понятия не имел, что это была ты. Твой номер сохранен у меня в контактах, но никаких пропущенных от тебя не было.
– Это был английский номер, Дженсен, мой домашний. А звонок был в то время, когда в Лондоне поздний вечер. Кто еще это мог быть?
Он засмеялся.
– Например, любой из пятидесяти человек, с которыми я работаю тут, в лондонском офисе, – ответил он и мягко добавил: – Неужели думаешь, мои коллеги не трудоголики?
Я проигнорировала его нежную улыбку, остро ощутив стыд и обжигающий румянец на щеках.
– Вот только не надо делать из меня идиотку. Даже я знаю, что ты не отправил бы на голосовую почту рабочий звонок.
– Пиппа, – начал он, подавшись вперед и взяв мою руку в свою. Она была такой теплой и твердой. – Лондонский рабочий день начинается для меня в районе полуночи, а офис на Западном побережье еще не заканчивает работу, когда у меня десятый час вечера. Это означает, что с шести утра и до девяти вечера я либо на встречах, либо разбираю электронные письма и сообщения голосовой почты, куда мне позвонили, в то время как я спал или был на встречах. Я практически никогда не отвечаю на телефонные звонки, особенно когда уже приехал домой.
Внутренний злобный голос тут же надо мной посмеялся.
Я-то думала, он меня отшил, а на самом деле сделал то, что и всегда при любом входящем звонке.
– Ну и зачем тебе тогда мобильный телефон? – подозрительно прищурившись, поинтересовалась я.
Дженсен улыбнулся.
– Во-первых, для работы. Я не могу игнорировать звонок моего босса, по совместительству владельца компании, или мамы.
Покачав головой, я прошептала:
– Не пытайся меня очаровать.
Он явно смутился от этого:
– Я не пытаюсь очаровать. Просто честен с тобой. Я не знал, что ты звонила. Жаль, что не знал. Я скучал по тебе.
Это вызвало во мне противоречивую реакцию, которую я не знала, как назвать. Слышать такое было приятно, но это мало что значило. Я была в его городе еще несколько дней после поездки, а он мне как не звонил после той ночи у него дома, так и не демонстрировал заинтересованность увидеться снова. И несмотря на собственные, однажды сказанные беспечные слова, правда заключалась в том, что я не была заинтересована в визитах Дженсена в Лондон ради секса, как и в его звонках по этому поводу.
– Хоть это и приятно слышать, – сказала я, – но все-таки я не хочу, чтобы ты звонил мне, когда проездом окажешься в Лондоне. Я обнаружила, что не особо гожусь для секса без обязательств, – шмыгнув носом, я постаралась выглядеть невозмутимо. – Вернее, больше не гожусь. И возвращаться на прежние тропки не хочу.
Дженсен помолчал и несколько раз поморгал, глядя на меня, после чего ответил:
– Я вообще никогда не подходил для секса без обязательств.
– Ты неплохо справлялся, если мне не изменяет память.
Он криво ухмыльнулся:
– Пиппа, спроси меня, зачем я здесь.
– Кажется, мы уже выяснили, что ты тут по работе. Приезжал в лондонский офис. Помнишь?
Дженсен склонил голову набок и прищурился.
– Мы разве это выяснили?
Я нахмурилась. А разве нет? Все эти разговоры о часовых поясах и времени работы сильно меня запутали.
– Ладно, – ровным голосом ответила я. – Зачем ты здесь?
– Я прилетел увидеть тебя.
Щелчок.
И чернота.
Пока мой разум пытался осмыслить эти слова, Дженсен просто смотрел на меня с легкой улыбкой, в которой постепенно начала проявляться неуверенность.
– Ты… Что?
Кивая, он улыбнулся шире:
– Я прилетел увидеть тебя. И понял, что хочу большего. Я прилетел с вопросом, можешь ли ты… хочешь ли ты большего со мной. Я люблю тебя.
Ноги сами собой подбросили меня вверх, и я вскочила, неуклюже перелезла через его колени и рванула по проходу в сторону туалета.
Стюардесса вежливо окликнула меня:
– Мы скоро взлетаем…
Но посадка еще не закончилась. А мне срочно нужно… двигаться, уйти, подышать – хоть что-нибудь.
Проскользнув в кабинку, я пыталась закрыть дверь, но меня остановил Дженсен, протянув руку.
Он умоляюще посмотрел на меня:
– Тут мне одной с трудом хватает места, – положив руку ему на грудь, прошептала я.
Но он все равно шагнул вперед и ловко поменялся со мной местами, так что я оказалась спиной к двери.
– Просто… дайте нам минуту, – сказал он растерявшейся стюардессе.
Осторожно закрыв дверь у меня за спиной, Дженсен опустил крышку унитаза, сел на него и посмотрел на меня.
– Какого черта мы тут делаем? – спросила я.
Он взял меня за руки и опустил взгляд на них.
– Не хочу, чтобы ты уходила, после того как я сказал, что люблю тебя.
– Но я весь полет буду сидеть рядом, – ошалело возразила я.
Дженсен поморщился и качнул головой.
– Пиппа…
– Из Бостона я вернулась в скверном состоянии, – сказала я. – Уволилась, переехала и начала переделывать свою жизнь в ту, к которой бы меня тянуло вернуться после отпуска.
Не отводя глаз, Дженсен внимательно меня слушал:
– И не могла решить, то ли ты уничтожил меня, то ли… показал мне другую меня, – продолжала я. – Я ходила на свидания, – тут он поморщился снова, – но мне не понравилось.
– После тебя я ни с кем не встречался.
– Даже с Эмили с софтбола?
Он засмеялся:
– Даже с ней. Не чувствовал потребности, – Дженсен дотронулся рукой до моей щеки и посмотрел прямо в глаза. – И, может быть, Уилл с Ханной скажут, что это само собой разумеется, но я ходил на свидания. Раньше. Просто тогда еще не встретил тебя. Ты самый замечательный человек, которого мне когда-либо довелось повстречать.
Говоря это, он смотрел мне в глаза. И ничего не сказал про мои волосы.
Если и заметил, что они лавандового цвета, то виду не подал. Он даже не окинул взглядом, раньше всегда заметным, мои браслеты, грубоватое ожерелье и красные армейские ботинки.
