Ханна молча посмотрела на меня, и я понял, что она имела в виду: «Сейчас начало восьмого, а я – внимание-внимание – уже два часа как в пижаме, а не в лаборатории».
– Это всего один день, – напряженно возразил я. – Ты почти всегда уходишь в семь утра и не возвращаешься, пока не стемнеет. Я знаю, мы запланировали, что я останусь дома, но на первых порах придется и тебе. И нужно, чтобы ты этого сама хотела. Дело ведь серьезное, м?
– Я готова, Уилл, – она привстала на цыпочки и поцеловала меня в подбородок. – Я хочу ребенка.
Черт.
У меня по плану звонок, я посмотрел на часы и застонал, через сорок пять минут. Я ждал обзор экспертизы «Дью дилидженс», но прямо сейчас хотел другого.
В частности, хотел касаться теплой кожи Ханны, слышать, как она резко вдохнет, когда я усажу ее на кухонный стол. Я хотел чувствовать, как ее ногти впиваются в мою спину и все ее тело ритмично сокращается внутри. На этой кухне мы уже занимались сексом, и не раз, но сейчас это было по-другому.
– Это какой-то прямо супер-супружеский секс, – прочитав мои мысли, сказала Ханна и, радостно улыбаясь, вытащила мою рубашку из джинсов. – Наш первый продуктивный (репродуктивный!) секс. Целенаправленный. Секс с миссией, – она посмотрела на меня с благоговением на лице. – Миссионерский!
Я прервал ее болтовню поцелуем, смеясь и стаскивая с нее пижамные штаны.
– Погоди-погоди, – я отстранился и посмотрел на нее. – Ты ведь все еще на таблетках… да?
Ханна лишь виновато пожала плечами.
– Что? – отпрянув дальше, я ошарашенно уставился на нее. – И когда ты перестала их принимать?
Она вжала голову в плечи и призналась:
– Где-то неделю назад.
– На прошлой неделе мы занимались сексом, – моргая, я начал вспоминать. – И вроде бы несколько раз.
– Знаю, но не думаю, что… ну, что моя фертильность восстановится так быстро и все такое.
Даже с учетом ее (совершенно нелогичной) уверенности, меня окатило жаром. Наверное, я должен сердиться, что она не обсудила это со мной, но ничего такого я не чувствовал. И сама возможность вдруг стала такой остро реалистичной. Однажды у нас будут дети. И, возможно, очень даже скоро.
С ума сойти.
Внезапно все смешалось: хохот, спешные поцелуи, запутавшиеся в одежде ноги и руки. Но когда я наконец раздел ее, устроился между ее раздвинутых ног и толчком вошел в нее, весь мир растаял без следа. И это был не какой-то там целенаправленный секс. Это была история о том, как быть… с Ханной. Не первую тысячу раз. Но отголоски того нетерпения и восторга не шли ни в какое сравнение с тем, как я чувствовал ее прямо сейчас и как она стонала. Когда я наклонился ее поцеловать, ее волосы мягкой щекоткой прошли по моему лицу. Опытными руками она провела по моей спине и сжала мои ягодицы. На моих глазах из яркой невинной молодой женщины Ханна превратилась в уверенную в себе и напористую, а со мной она по-прежнему оставалась открытой, сладкой и улыбчивой Сливой, в которую я влюбился больше трех лет назад.
* * *
Ханна откинулась на спину на кухонном островке, на котором сидела, и выглядела совершенно пьяной от оргазма.
– А ты молодец, Уильям.
Я целовал ее грудь, бормоча что-то нечленораздельное в ответ.
Когда мой телефон снова завибрировал, она протянула за ним руку.
– Какого черта творится с твоим телефоном? Ты перепутал время созвона? – она взяла его одной рукой и поднесла к лицу, другой рукой зарывшись в мои волосы.
Я почувствовал, как она замерла и задержала дыхание.
– Уилл.
Я прижался поцелуем к ее груди, прямо над колотящимся сердцем.
– М-м-м?
– У тебя тут… несколько сообщений от Беннетта и одно от Макса.
Я засмеялся:
– Прочитай их.
Отрицательно хмыкнув, Ханна вложила телефон в мою руку:
– Думаю, тебе захочется сделать это самому.
Эпилог «Прекрасного незнакомца»
Макс
– Как так получилось, что я уже родила троих детей, жду четвертого, но никак не найду подходящую себе одежду для беременных?
Одернув футболку, Сара бросила на меня тоскливый взгляд через зеркало. Футболка хорошо сидела в плечах и на груди, но была коротковата: из-под нее выглядывал огромный беременный живот.
– Потому что малышу Грэму уже давно тесно, – ответил я и поцеловал ее в макушку. – Я беспокоюсь, что ты уже не в состоянии чихнуть, не обмочившись.
– Со времен Аннабель так и было, – она развернулась и оперлась спиной на столик в ванной. И натянутая улыбка сменила хмурое выражение лица. – Я люблю тебя.
Я засмеялся. За последние несколько недель это стало ее новым способом воздерживаться: всякий раз, когда ей хотелось меня шлепнуть, она говорила, что любит.
Мне не нужно у нее спрашивать, чтобы быть в этом уверенным – признаний в любви я наслушался немало.
Например, когда пошедший в папочку ребенок с огромной головой заставил ее описаться при чихании, она сказала: «Я люблю тебя, Макс».
Или когда нам в кафе пришлось попросить столик со стульями вместо ее любимого крохотного диванчика, потому что наш выводок занимал слишком много места: «Я люблю тебя, Макс».
Или когда наша дочь Айрис, которой едва исполнилось два года, сломала руку, потому что пыталась «играть в регби» в парке: «Я люблю тебя, Макс».
Наша жизнь – настоящий винегрет из кучи детей, постоянно проливающихся соков, ответов на рабочие звонки в туалете и бесконечных пятен от желе на мебели. Но на самом деле, я не боялся, что наше будущее превратится в еще больший хаос. Сара любила детей больше всего на свете, и у нас обоих были все шансы сойти с ума. Я говорил ей, что лично мне троих вполне достаточно. А она хотела пятерых. Даже при теперешнем ее состоянии Сара не меняла свой настрой.
Я же был готов предложить, чтобы мы остановились хотя бы на четверых – во время этой беременности Сара… показала характер.
Эзра с визгом что-то прокричал Айрис, после чего раздался громкий треск. Я уже шагнул к двери, но Сара меня остановила, схватив за руку.
– Ничего страшного, – сказала она. – Это всего лишь пластмассовый граммофон. Он не сломается.
– Господи, как ты по звуку поняла, что это именно он?
Она улыбнулась, и на мгновение на ее лице промелькнуло спокойствие моего Лепесточка.
– Доверься мне, – Сара потянула меня к себе за край футболки. – Иди сюда.
– А почему дети не в постели? – оглянувшись через плечо, спросил я.
– Ты это сможешь выяснить чуть позже.
Я подошел ближе и наклонился, чтобы поцеловать ее. Судя по всему, она хотела, чтобы это был долгий и глубокий поцелуй. Сара скользнула руками мне под футболку, провела ими по животу и груди.
