– Я всё-таки не политик. Я боевой генерал. Пусть мне и близки некоторые из ваших утверждений, но моё дело – война. Позовите меня, когда вам потребуется солдат.
– Считайте, что вы уже в строю. Знаете ли, отец часто говорил мне – третья мировая война уже началась, просто мы не в силах её разглядеть. В этой войне нет ни фронтов, ни наступлений; она ведётся по новым, совершенно необычным правилам военного искусства. Мы тогда больше всего на свете боялись коммунизма и Советов. Отец говорил – Советы вовсе не хотят захватить Париж или сбросить бомбу на Перл-Харбор. Зачем? Достаточно просто отрезать Запад от нефтяных полей Саудовской Аравии – и война будет выиграна. А ещё он говорил мне – представь себе, что завтра какой-нибудь полковник из ВВС совершит переворот, объявит себя коммунистом и попросит Москву о помощи. Примерно тот же сценарий, по которому русские в 1979 году оказались в Афганистане. Что будет тогда с Европой и Америкой? На следующий же день Америка выстроится в бесконечную очередь к бензоколонкам, а Западной Европе нечем будет обогревать свои дома. Эта угроза до сих пор жива, и именно она заставляет западный мир с тревогой и опасением смотреть на пески Королевства – вдруг они придут в движение? Советов давно уже нет, но страх остался. Уже и непонятно, чего именно следует бояться, но по привычке каждый раз вздрагивают.
– А вам, наверное, отец на всю жизнь внушил страх перед офицерами военно-воздушных сил? – с усмешкой заметил Рашид.
Принц ответил совершенно серьёзно:
– А я и на самом деле вас боюсь. Иначе я бы не стал так доверительно с вами общаться. Для меня очень важно получить в вашем лице друга и партнёра. Сейчас в Эр-Рияде царит паника. Они не знают, кому можно доверять, повсюду им мерещится угроза. В такой обстановке недалеко и до ошибок. Судьба переменчива… Сегодня вы – герой, спасший страну и монархию от смертельной угрозы. Но завтра кому-нибудь в голову придёт, что вы намеренно сбили самолёт Мансура, чтобы избавиться от нежелательного свидетеля. Или сообщника. Ваше странное отсутствие на протяжении всей ночи и внезапная осведомлённость о планах угонщиков лишь добавят ненужных подозрений. И что это за слухи о двух европейцах, замеченных у Мечети?
– Это всего лишь слухи. Здесь, как и в Эр-Рияде, народ также перепуган. Увидели, наверное, кого-то… Но через пару дней никто и не вспомнит о каких-то там иностранцах. И чем быстрее мы начнём действовать, тем скорее обстановка нормализуется. Сейчас мне необходимы полномочия для отправки нескольких санитарных рейсов. Среди паломников много раненых.
– Это возможно. Я как раз намереваюсь передать в ваши руки контроль над воздушным пространством Королевства. В аэропортах застряли сотни тысяч иностранцев, следует как можно быстрее отправить их по домам. Оцените обстановку, примите все необходимые меры. Если будет нужно – отправляйте каждый рейс в сопровождении истребителя. В небе над Аравией больше не должно быть никаких происшествий. В конце концов, не стоит забывать, что наше Королевство построено на песке. В прямом и переносном смысле этого слова. И не дай Бог, если этот песок окажется зыбучим…
– Не беспокойтесь, я знаю, что делать.
К этому времени Самир уже успел связаться с генералом и сообщить ему о том, что произошло в туннеле и где сейчас находятся Виктор и Джон. Генерал поспешил встретиться с ними и распорядиться их дальнейшей участью:
– Вы должны немедленно покинуть Саудовскую Аравию! Думаю, не стоит даже и объяснять, что с вами может случиться, если о вашем существовании узнает кто-либо, помимо меня и моих людей. Я и за свою жизнь не дам и гроша, если вдруг станет известно о нашем совместном участии в событиях этой ночи. Надо спешить. Сейчас я назначен контролировать воздушное пространство над Королевством. Все полёты запрещены, аэропорт Джедды превращён в укреплённую крепость, идёт поголовная проверка всех пассажиров. Паломников отправляют морем в Судан и Египет. Такого ещё никогда не было. Впервые после 2001 года целая страна закрывает своё воздушное пространство для полётов. Кто бы мог подумать… Всякий раз, когда история повторяется, она несёт в себе горький привкус иронии, и для тех, кто не выучил её уроки, он особенно неприятен.
– А как же Саид? Мы не можем уйти без него!
– Ваш друг мёртв. И вас ждёт та же участь, если вы немедленно не скроетесь. Подумайте о себе. Пока что мои полномочия позволяют обеспечить вам незаметный уход, но в любой момент всё может измениться. В сопровождении моих офицеров вы сейчас отправитесь в аэропорт Джедды, вертолёт уже наготове. Я получил разрешение на взлёт двух транспортных «Боингов», переоборудованных под летающий госпиталь. Что касается Виктора, то он и так нуждается в медицинской помощи, на его счёт не будет никаких подозрений. А вам, мистер Джон, придётся на время перевоплотиться, ну, скажем, в анестезиолога. Вы улетите через несколько часов по отдельности в разных направлениях. Выбора у вас нет: или вы исчезнете таким образом, или же вы исчезнете буквально…
Примерно через час Виктор и Джон уже находились в закрытой зоне аэропорта Джедды, куда не могли попасть обычные пассажиры. С минуты на минуту должна была начаться посадка на рейсы, и времени на прощание не оставалось. Джон, в привычной для него манере, не мог ограничиться парой слов, и обратился к Виктору с целой речью:
– Прощайте, Виктор! И да простите меня… Я, сам того не желая, подверг вашу жизнь смертельной опасности. Всё могло бы закончиться намного хуже, хотя куда уж хуже этого… Хорошо хоть, что мы остались живы и не попали в руки властей! Если бы я только мог знать, к чему приведёт моя самоуверенность и вера в точный расчёт! Если бы я только мог предположить, с какими силами нам придётся столкнуться, в какую немыслимую попасть передрягу! Но я был слишком уверен в безупречности своего плана, слишком уповал на прошлый свой опыт. Но здесь он совершено не пригодился, всё пошло черт знает как. Я думал, что играю в свою игру, а оказалось, что был лишь пешкой в чужой партии.
Да уж… Наверное, это знак свыше. Пора мне уже на пенсию, на покой. Выращивать клубнику на огороде или нянчить внуков, которых у меня, к сожалению, до сих пор нет. Моя единственная дочь пока не спешит заводить семью и баловать меня внуками. Что-то я совсем раскис, теряю хватку, становлюсь мягче. Годы, мой юный друг, годы берут своё… Но вы ещё молоды, у вас всё ещё впереди, что бы вы сами об этом ни думали. Мне кажется, теперь ваша жизнь должна бесповоротно измениться. Всё, что с нами случилось, станет для вас своего рода откровением, первым шагом на пути к новым возможностям, заставит вас по-другому взглянуть на самого себя. Не упускайте этот шанс, не расценивайте то, что с вами случилось, как отрицательный опыт. Это случилось не случайно, не просто так. Что вы думаете делать по приезду домой?
– Я не думаю сейчас об этом. Вы правы – эти несколько дней меня изменили. Но я ещё не понимаю, как. Мне нужно время, чтобы всё понять. Меня сейчас больше волнует судьба Саида. Что с ним? Удалось ли ему выбраться из туннеля?
– Не хотелось бы думать плохо… Но, по правде говоря, у него было мало шансов. Если даже он и не погиб при взрыве, то оказался заперт под землёй, в полной темноте, без воды и пищи. А если туннель раскопают, и он всё ещё будет жив, то и в этом случае ему не позавидуешь…
