Неожиданно для себя убийцы полицейских теперь сами оказались в роли преследуемых. Было совершенно понятно, что их не собираются брать живыми, и речь идёт не о задержании, а о полном уничтожении. Уже через несколько секунд военный вертолёт развернётся и разнесёт их машину в клочья без какой-либо пощады. Но ни тени замешательства не промелькнуло на лицах этих собранных и дисциплинированных людей. Казалось, что страх смерти был им неведом. Раздались чёткие, отрывистые команды; в ту же секунду задние двери фургона распахнулись, и по вертолёту был открыт огонь из всего оружия. Как раз вовремя – тяжёлый пулемёт на борту вертолёта бил не переставая; за несколько метров от машины земля вздыбилась фонтанчиками песка от града выпущенных пуль. Стрелок ещё не успел взять точный прицел, но всё решали секунды. Ещё мгновение – и участь второго фургона была бы решена.
Однако ответный огонь с земли вынудил пилота развернуться и направить «Ястреба» прямо на фургон. Он задумал проскочить над ними вперёд, на более выгодную для себя позицию, чтобы уйти от горящей машины, загораживающей стрелку весь обзор. Наклонившись лопастями вперед, тяжёлый «Ястреб» с рёвом пронёсся над их головами, поднимая в воздух тучи песка и мелких камней. В темноте и горячке боя пилот слегка не рассчитал высоту, и вертолёт чуть было не задел крышу фургона своими лопастями. Если не пули, то бешено вращающиеся лопасти вертолёта грозили настигнуть беглецов. Как в замедленной съёмке, Виктор с ужасом видел прямо перед собой приближение границ очерченного лопастями круга, перед которым волною вставала стена из песка. Эта волна накрыла фургон, сбила людей с ног и вынесла к черту все стёкла в салоне. Виктор не успел отвернуться, и в лицо ему как будто с лопаты влетела куча песка, глаза тут же ослепли, и он уже не видел того, что происходило дальше.
А дальше случилось то, чего никто не мог бы предположить. Другой вертолёт, на встречу с которым так спешили наши налётчики, в разгар перестрелки на время был оставлен без внимания. Это был лёгкий гражданский «AgustaWestland» с изящным, похожим на туловище дельфина, профилем корпуса. Он не нёс никакого вооружения и ничем не мог помочь попавшим под плотный огонь. Но в нём, как оказалось, находились совершенно отчаянные и бесстрашные люди, готовые принести себя в жертву ради своих товарищей на земле. Как только стала понятна нависшая над ними угроза, вертолёт погасил огни и быстро поднялся в воздух. Решительной рукою пилот направил его к месту боя. Всего через несколько секунд, невидимый в темноте, он неожиданно появился прямо перед лобовым стеклом «Черного Ястреба». Военный пилот в ужасе дёрнул штурвал в сторону, пытаясь избежать столкновения, но было уже поздно. Раздался ужасный скрежет, небо озарила яркая вспышка, и тонны железа рухнули на землю, объятые пламенем. Оба вертолёта превратились в груду пылающих обломков, разбросанных на десятки метров вокруг. Над местом падения к небу поднимался огненный столб, на верхушке которого черным куполом клубились языки пламени…
Из фургона выскочили оставшиеся в живых люди. С одной стороны от них горела расстрелянная машина, с другой – полыхали остатки вертолёта. И здесь, и там в страшных мучениях нашли свою смерть их сообщники. Один из нападавших произнёс, обращаясь к остальным:
– Наши товарищи уже в раю! Они умерли за него! И любой из нас сделает то же самое, если будет нужно! А сейчас нам придётся вернуться в Каир! Здесь мы уже ничего не можем поделать…
Фургон сорвался с места и направился обратно к городским окраинам. Где-то в городе у нападавших было тайное убежище, в котором они планировали переждать эту ночь, так неожиданно нарушившую их планы. Путь к отступлению был отрезан, их число уменьшилось почти вполовину, но они всё ещё представляли из себя грозную, отчаянную силу, движимую вперед пока что ещё никому неведомой фанатичной идеей, в жертву которой уже было принесено столько жизней…
Город Мира
Велик и прекрасен славный город Багдад! Как сказал о нём поэт:
Рай на Земле! Пристанище для счастья!
Здесь нет ни горя, ни ненастья
Для жителей благословенных мест.
Средь изобилия и без тревог
Здесь каждый равным быть друг другу мог
Без обязательств и долгов.
Здесь также мог бы жить и я,
Вкушая лёгкость бытия.
Те, кто был там, в саду чудесном,
Под этою красою,
Цвели, как лепестки, умытые росою…
«Дарованный Богом» или «Город-сад», как называли его персы. Когда-то это была небольшая деревушка, известная только жителям окрестных мест. Мимо неё и случилось проезжать однажды халифу Аль-Мансуру в поисках подходящего расположения для своей новой столицы. Только что пришедшая к власти в результате революции династия Аббасидов остро нуждалась в новой столице империи. Дамаск, предыдущий оплот поверженной династии Омейядов, был слишком опасным местом для новых правителей – уж слишком жестоко они обошлись со своими предшественниками. Истреблению подверглись не только оставшиеся в живых из рода Омейи, но даже их мёртвые – тела предшествующих халифов были выброшены из гробниц, прах их развеян по ветру. Так Восток лицезрел рождение новой династии, нового халифата. Надежды на справедливый порядок и возвращение к золотому веку ислама, которые обещали правоверным Аббасиды, так и не оправдались. Впереди у арабского мира была ещё сотня лет процветания и благополучия, но где-то вдали уже сгущались тёмные тучи и виднелись всполохи пожарищ…
А пока Аль-Мансуру нужна была новая столица. Столица, которая смотрела бы на Восток. Ведь именно там, на Востоке, лежали основные сферы интересов могущественного арабского халифата. Оттуда в казну широкой рекой стекались налоги, там набирались боеспособные войска, там оставались ещё не завоёванные и не обращённые в ислам богатые обширные земли. На Западе, бывшем ареной непрекращающихся военных столкновений с Византией, уже нельзя было найти места для новых открытий и откровений. К тому времени исламские армии, до того не знавшие поражений, уже понесли болезненные удары под стенами Константинополя и на юге Франции. Завоевательное движение на Запад остановилось раз и навсегда, а вскоре и завоёванные земли одна за другой стали отпадать от мусульманского мира. Испания, хоть и была ещё формально под властью халифа, управлялась уже совершенно самостоятельно, а от всей Северной Африки остался один лишь Египет, постоянно раздираемый мятежами.
Восточные земли казались совершенно другими. Никто не знал, где лежит граница тех стран, из которых приходит солнце. Если при движении на запад арабов смог остановить только Атлантический океан и, войдя в его воды, полководец в бессилии клялся Аллахом, что мог бы идти и дальше, то здесь им пришлось бы ступать хоть до края земли, не переставая удивляться её чудесам и бесконечным просторам. Эти края поражали своим сочетанием самых невероятных контрастов и различий, как самих земель, так и населяющих их народов. Достаточно сказать, что в те времена вокруг самого Багдада ещё преспокойно расхаживали львы, так что уж там говорить о загадочных землях Востока, где первозданная дикость удивительным образом сочеталась с тысячами лет древних цивилизаций!
