Течение реки принесет его к спасительному плену. Так ему казалось. Ведь брат простит его, он всё поймёт. Он ведь поймёт, что это был вынужденный шаг, что всему виною были интриги его визиря. Он также вспомнит, что Аль-Амин не тронул его жену и сыновей, которые всё это время были в его власти.
Но лодку внезапно атаковали, Аль-Амин бросился в реку и попытался уплыть, его вскоре схватили и… То, что случилось дальше, он предпочел бы вообще никогда не вспоминать ни во сне, ни наяву. Но если ему и удавалось прогнать эти воспоминания днём, они всё равно возвращались к нему ночью, в страшных кошмарных снах, когда он был перед ними бессилен.
То, что было, – свершилось. Отрубленную голову Аль-Амина в устрашение повесили над воротами Багдада, и мир, добытый такой ценой, снова вернулся в этот город. Но надолго ли? Будет ли мир и покой на их земле даже через тысячу лет? Халиф часто задавал себе этот вопрос и никогда не находил на него ответа. Сколько раз на его памяти горел осаждённый Багдад и неубранные тела жителей днями валялись на улицах? Скоро уже не хватит городских ворот, чтобы выставлять все отрубленные головы. И о чём только думал его прадед, Аль-Мансур, основатель этого города, когда называл его Мадинат ас-Салам – Город Мира? Уж точно не о том, что голова его правнука будет украшать городские ворота…
Река совсем покраснела. Как говорил об этом поэт:
Рукою ветра брошены в ручей пылающие анемоны.
И под их краснотою сверкающая вода
Уподобилась клинку меча,
По которому струится кровь…
Но вот река успокоилась, ужасные красные волны постепенно улеглись и течение понесло его назад – в то время, когда он был ещё беззаботным ребенком. В тенистых садах Дворца Вечности
5 царит тишина и прохлада. Ветер приносит с Тигра свежесть воды. Неподалёку, у плавающего моста, лодочники разгружают корзины с товарами для рынка. Вот старый учитель рассказывает ему о великих делах его предшественников, о первых праведных халифах, об изменах и мятежах, сопутствующих становлению династии, о том, как всё новые и новые земли склонялись под знамёна их армий. Как всего за каких-то двадцать лет презираемый до этого цивилизованным миром полудикий кочевой народ сумел завоевать от этого мира половину! Со времён Александра история не знала такого мощного выброса энергии и передела земель! И когда наступали редкие дни спокойствия, было время для покровительства наукам и искусствам.
Вот Аль-Амин бежит к нему с игрушечным мечом и призывает сразиться… Нет, не нужно! Если бы он только знал! О, Аллах, Милостивый, Милосердный, защити меня от последствий этого сна!
Как вдруг отряд остановился. Шумные крики, рёв верблюдов, скрип повозок – всё затихло. Все заворожено смотрели на запад – туда, где раскалённое солнце повисло над песками Аль-Магриба.
6 И суровые воины, прошедшие не одно сражение и много повидавшие на своём веку, и безразличные ко всему невольники, – все замерли, очарованные увиденным.
Почувствовав перемену и услышав тишину, халиф открыл глаза. Поначалу он подумал, что всё ещё видит свой сон, в котором старый учитель рассказывает ему о дальних странах и чертит посохом на песке странные линии и фигуры. Как продолжение сна, вдали, в синеватой дымке, среди желто-красных песков пустыни, вдруг возникли три вершины. В лучах солнца они горели, как языки белого пламени. Нагретый воздух с их безупречных граней волнами поднимался к небу и, будь он здесь один, он бы подумал, что это какой-то мираж… Но весь его отряд вместе с ним смотрел в ту же сторону. Определённо это не было игрой света или усталого воображения. И это не могло быть явлением природы – ни потоки дождя, ни сила ветра, ни что иное не могло бы сотворить столь изящные и правильные формы. Всё говорило об их рукотворном происхождении. И это тем более заставляло застыть в восхищении.
И хотя до них было ещё полдня пути, размер ощущался даже на расстоянии. Аль-Мамун вспомнил слова учителя: «А размеры их столь велики, что стрела, выпущенная с вершины, едва ли долетит до подножия…»
Старик был прав – люди из живущих не могли сотворить такое.
Виктор
Жители больших городов в большинстве своём уже давно не замечают смены времён года. Вопреки законам природы и миллионам лет эволюции, они более не воспринимают перепады температуры и выпавшие осадки как завершение одного и начало другого этапа в их жизни. Выпал первый снег? Это скорее сигнал достать зимнюю обувь и обновить гардероб, нежели некая черта, ещё лет сто назад обозначавшая окончание сбора урожая, заготовку дров и прочие давно забытые цивилизованным человеком действия и причины им предшествующие. Втянутые в бешеный ритм современной жизни, обитатели мегаполисов редко видят небо и звёзды, и большую часть своего существования проводят в тесных комнатёнках и глубоко под землей, в поездах метро, где нет ни времени суток, ни погоды.
Достигнув вершин прогресса и получив в своё распоряжение все блага цивилизации, люди как никогда стали беспомощны и зависимы. Рождённые жить в больших городах, они уже не задумываются о том, где взять свет и воду, как обогреть жилище, чем накормить себя и своих детей. Но взамен они обречены ежедневно укорачивать свою жизнь в нескончаемых пробках, подставлять себя под давящий стресс переполненных улиц, ощущать бесконечную нехватку времени и вечно спешить всегда и везде. При этом из всего многомиллионного муравейника лишь единицы могут себе позволить выйти за рамки этого существования и установить своё собственное расписание жизни. Остальные же довольствуются тем, что есть.
В этом году снег не торопился выпадать на московские улицы. Но Виктору Алексеевичу, по правде говоря, было безразлично, когда это случится и случится ли вообще. Затянувшаяся осень, ставшие уже привычными слякоть, полудождь и полуснег ничем, по его мнению, не отличались от самой зимы, которая последние лет пятнадцать-двадцать была всего лишь холодным вариантом осени с промозглым ветром, пасмурным небом и тоскливым ощущением конца света. С каждым прожитым годом это ощущение всё более усиливалось, и Виктор уже поймал себя на мысли, что это и есть начало его вступления в неизбежную фазу старения и угасания жизненной активности. На удивление быстро он почувствовал, что его осень уже где-то близко. Как-то незаметно и по-будничному суетливо прошли годы. Вот ещё вчера он строил планы и мечтал о том, как откроет свой собственный бизнес, станет обеспеченным, независимым человеком, сможет путешествовать по всему миру.
Путешествия, открытия… Это была его несбыточная мечта с детства – стать путешественником, открывателем новых земель. Он знал – если вдруг ему суждено найти остров, то он обязательно будет необитаем. На уроках географии он без запинки отвечал у доски, легко находил на карте острова и проливы, поднимался на высокие горы и спускался в воображаемые долины. Мечта была уж совсем несбыточной – в те далёкие времена его страна была надежно закрыта от всего остального мира, который считался враждебным и по-своему необитаемым. Никто не мог ни въехать, ни выехать за пределы одной шестой части суши. Но вот мир изменился, вчерашние мечты стали как будто бы ближе. Но где это «вчера»? Да вот уже лет десять прошло. А теперь уже и двадцать. А из путешествий только ежедневный марш-бросок до метро, в офис, и обратно. Увы, новых земель уже нет и не будет. Все земли открыты, все острова названы. А ещё однажды утром я проснулся – и мне уже сорок лет… И это, поверьте мне, господа, уже совсем не шутки, пора подумать о вечном…
