Саид чувствовал себя очень неловко, будучи теперь по отношению к Виктору как бы в другом окопе, по другую сторону линии фронта. Весь его вид выражал сочувствие и сожаление. Тем более что ему предстояло сообщить Виктору одну не очень-то приятную новость.
– Саид! Что это за тип? Что ему от меня надо? И вообще – почему эти люди целый день пялятся на меня так, как будто я какой-то уродец из цирка?
– На то есть причина, Виктор… Я должен тебе кое-что сказать. Даже и не знаю, с чего начать… Не думал, что всё зайдёт настолько далеко. Прошу тебя отнестись к сказанному достаточно серьёзно, какими бы безумным тебе ни показались мои слова. Так уж получилось, что ты, сам того не желая, стал вдруг для этих людей глобальной исторической личностью. Причем личностью самого ужасного свойства. Эти люди считают тебя посланцем дьявола, Даджалем, о появлении которого говорили все пророки. Даджаль, или более понятно для тебя – Антихрист, должен будет появиться на земле накануне конца времён, чтобы поменять местами ложь и правду, разрушить истинную веру и подготовить царство зла. Он ослепит своим величием и гипнотическим блеском умы людей, заставит их отречься от истинной веры, обратит их сердца на службу дьяволу. Для всего мира не будет более страшного испытания, чем испытание Даджалем. И, веришь ты или нет, но они считают, что именно ты и являешься воплощением этого вселенского зла…
– Ну и дела! Я – Антихрист? Что за бред, в самом деле? С чего это вдруг они взяли? У меня что – на лбу написано?
– Как это ни странно, но отчасти ты прав… И на лбу, и на глазах. Успокойся, Виктор, постарайся понять, что в подобных обстоятельствах, при известном настрое людей, когда общее дело раскрывает перед ними ворота Рая, когда сознание напряжено до предела величием поставленной цели, а близость священного Камня вдохновляет воображение, многое из того, что раньше попросту ускользало от внимания, может показаться вдруг знамением свыше, знаком небес.
Пойми – эти люди не просто готовы принести себя в жертву во имя своих убеждений – они также неосознанно ищут им подтверждения, свидетельства их масштаба и величия. Они идут к своей цели наперекор силам властей, вопреки установленным законам и порядкам. Но что эти земные преграды по сравнению с препятствием такой величины? Разве не должны они сразиться с настоящим злом на пути к истине? Разве не должна перед ними встать сила, соответствующая величию их миссии? Сила настолько непреодолимая, что только избранным дозволено будет бросить ей вызов?
В их руках находится Камень, частица неземного добра. Вполне естественно, что рядом с ним можно предположить и появление прямо противоположного, отрицающего символа. А если его нет, то воспалённое сознание угодливо подскажет, где его найти, как его отличить. И они его нашли. Я, как никто другой, понимаю охватившие их чувства. Пусть даже теперь я и отвергаю многое из того, что сотворил мой брат, но в душе я также хочу верить. Верить и надеяться на то, что выбранный мною путь – верный.
– Саид, давай обойдёмся без всех этих душевных тонкостей! Ты можешь мне внятно объяснить – почему они всё-таки решили, что я для них – сам дьявол?
– Всё очень просто. Они случайно узнали о твоём зрении, о твоей неспособности видеть оттенки цветов… Ты, конечно же, не знал, да и не мог никак знать, чем эта особенность может вдруг обернуться. Вся беда для тебя заключается в том, что именно в этом и лежит основной признак, по которому можно отличить Даджаля – по преданию он будет иметь дефект, связанный именно со зрением. К сожалению, никому не дано знать наверняка, что это будет за дефект, но определенно можно сказать, что в основе его – плохое зрение. Одни считают, что Даджаль будет одноглазым, другие уверены, что у него будут разные глаза, но, так или иначе, печать зла будет явно отображена на его лице, в его глазах. А ещё у него между глаз будет арабская буква «кяф». С этой буквы начинается слово «кяфир» – «неверующий, отвергающий Бога, скрывающий правду». Кстати, ты давно видел себя в зеркале?
Саид достал принесённое зеркальце и показал Виктору его лицо. Только сейчас Виктор увидел, каким оно стало за прошедшие дни. Поначалу он не мог себя узнать – из зеркала на него смотрела ужасная кровавая маска, вся в ссадинах и кровоподтеках, иссечённая песком и побитая камнями; настоящее пугало, как будто только что из мясорубки. Воспалённые глаза взирали на мир каким-то неживым тусклым взглядом, и Виктору самому стало страшно от их пугающей пустоты. Правый глаз, прикрытый распухшим веком, казался пустым и потухшим, левый же, напротив, едва помещался в глазнице и блестел навыкат. Казалось, он подвешен на тонкие нити кровеносных сосудов, и стоило только кивнуть головой, как они порвутся и он покатится вниз. Черные мешки под глазами резко контрастировали с остальным синюшным цветом лица; воспалённые раны не оставили на нём ни одного живого места. Небритая щетина придавала лицу ещё более выразительный, пугающий вид. Даже не предполагая смысла, при одном только взгляде этих больных измученных глаз, в них можно было увидеть всё, что угодно – от тёмного света преисподней до звериного блеска. Виктору стало не по себе.
– Надеюсь, это скоро пройдет… – он даже и не нашел, что ещё на это сказать.
– Теперь посмотри сюда, – Саид указал пальцем на его лоб.
На лбу, прямо над переносицей, чётко был виден след от удара, полученного ещё в туннеле в момент взрыва, когда тяжёлая сумка с инструментом ударила Виктора по голове, нанеся ему множество увечий, но сохранив при этом жизнь. Всё лицо у него было в таких ссадинах и порезах, но сейчас самые крупные из них воспалились, рубцы проступили отчётливо, и этот большой шрам в форме изогнутой змейки прямо-таки бросался в глаза, как клеймо на видном месте.
– Это и есть ваша буква?
– Да. Она похожа на кобру, которая готовится к прыжку. Арабские буквы отличаются разным написанием в зависимости от того, где они расположены в слове – в начале, в конце, в середине или обособленно. Буква «кяф», что сама по себе, что в начале слова, отличается незначительно. При желании у тебя на лбу можно увидеть оба варианта написания. Да это и неважно. Они увидели знак на том месте, где он был предсказан, а детали уже вторичны. Главное для них то, что совпадают два самых важных признака – зрение и буква, а остальное – дело веры и воображения. Воображение рисует им картины Ада и Рая, а веру им даёт близость священного Камня! Я более чем уверен, что если бы не Камень, то вряд ли бы им в голову пришло даже обратить на тебя внимание. Тебе ещё повезло, что у тебя карие глаза, а не голубые – арабы считают голубой цвет глаз зловещим признаком.
– Так, понятно! Час от часу не легче! Пирамида, Камень, Даджаль… Я уже ничему не удивляюсь. Если мне суждено будет выбраться отсюда живым, то, клянусь, – никогда больше не ступлю за порог своего дома! Чем мне всё это грозит? Они что – сожгут меня заживо или вобьют кол в сердце? Как здесь принято бороться с исчадием ада? Саид, ты же знаешь этих людей, объясни им, что это всего лишь царапина на лбу и недостаток зрения! В мире миллионы людей с таким отклонением. За это же не убивают! Скажи своему брату, он ведь образованный человек, неужели он не поймёт, что это всего лишь глупость и больное воображение! Его люди сходят с ума, он должен их как-то контролировать!
