В августе 1847 г. австрийские войска заняли город Феррару Папа в спешном порядке протестовал и запросил французское правительство, может ли он рассчитывать на его поддержку.
Правительство Сульта – Гизо заявило свой протест против действий австрийцев
[581]. Помимо того, что Франция была против усиления влияния Австрии в итальянских государствах, она опасалась, как бы австрийская политика не спровоцировала перерастание умеренных либеральных реформ в Италии, проводившихся папской властью, в народную неуправляемую революцию. В ноте отмечалось, что французское правительство «не может одобрить усиление феррарского гарнизона и развитие Австрией необыкновенной деятельности». Кроме того, в документе подчеркивалось, что Франция, как и Австрия, была заинтересована в том, чтобы реформы в Италии имели умеренный характер, и «ограничились одной администрацией». Действия Австрии, направленные на укрепление своего военного потенциала в Ферраре, по словам Гизо, только накалят страсти в Италии и будут способствовать радикализации обстановки, что чревато нарушением стабильности в Италии и в целом европейского равновесия
[582].
В это время Росси писал Гизо из Италии, что папа нуждался в 7–8 тысячах ружей для своих гражданских гвардейцев и просил конфиденциально выяснить у Гизо, не окажет ли французское правительство в этом вопросе содействие. Французское правительство эту просьбу выполнило
[583]. Кроме того, Пий IX дал понять Росси, что ему было бы спокойнее, если бы французская эскадра под командованием принца Жуанвильского, находившаяся в водах Неаполя, время от времени появлялась бы у берегов Папской области.
Росси отправил письмо принцу Жуанвильскому, в котором сообщалось, что в условиях усиления военного присутствия Австрии в Италии «нахождение французской эскадры на побережье Южной Италии будет иметь замечательный эффект».
В результате в сентябре 1847 г. принц Жуанвильский появился с эскадрой у западного побережья Италии и у берегов Папской области. Эту меру Гизо рассматривал как акт политического давления, но отнюдь не как военное вмешательство во внутренние дела итальянских государств
[584].
Однако, поскольку французское правительство, говоря словами Гизо, действовало «без шума», итальянские радикалы и левая оппозиция во Франции обвинили его «в бездействии и отказе от дела независимости и прогресса Италии» и даже утверждали, что Франция отправила эскадру для защиты «абсолютизма против либеральных тенденций»
[585]. «Русский инвалид» еще 30 июля 1847 г. отмечал, что, по мнению некоторых итальянских журналов, французское правительство является противником реформ, осуществляемых в Италии и «старается препятствовать их развитию». Левая оппозиция во Франции утверждала, что Гизо и Меттерних действуют для достижения общей цели. «La Réforme» писала: «В то время как французский флот спокойно спит в Неаполитанском заливе, кровь течет в Италии, и молодая итальянская свобода получает свое славное крещение. Мы отнюдь не забыли, как наши министерские газеты говорили народам и правительствам Италии: «Будьте умеренны и терпеливы, и вы сможете на нас рассчитывать. Настал час для французского правительства выполнить свое обещание»
[586].
Гизо, аргументируя свою позицию, писал принцу Жуанвильскому 7 ноября 1847 г.: «Мы отнюдь не хранили молчание. Мы не объединялись с абсолютистскими монархиями. Мы не связывались тайно с Австрией. Мы всегда и везде во всеуслышание советовали и поддерживали умеренные реформы, постепенный прогресс…» Итальянцы, по словам Гизо, желали совсем другого: «Они хотели, чтобы Франция предоставила бы в их распоряжение свои вооружения, свою казну, свое правительство, чтобы осуществить то, чего они не могли осуществить сами, чтобы изгнать австрийцев из Италии и установить в Италии, под той или иной формой, национальное единство и представительное правление». «Я ищу успеха, а не шума», – утверждал он
[587].
Действия французского правительства, несмотря на критику оппозиции, не были безрезультативными: Меттерних, понимая, что уступчивость Гизо не могла выходить за известные пределы, был вынужден пойти на ответную уступку, обещав очистить Феррару от австрийских войск. В обмен на это он хотел, чтобы Росси и другие представители Франции в Италии прекратили настаивать на проведении реформ. Канцлер доказывал Гизо, что революции нельзя уступать, иначе итальянцы, обретя свободу, начнут крестовый поход против трактатов 1815 г.
В Риме был созван совет, на котором присутствовали делегаты от провинций. В конце декабря 1847 г. австрийские войска были эвакуированы из Феррары.
28 декабря в Париже открылась парламентская сессия. В ходе дебатов о тронной речи короля в январе – феврале 1848 г. политика министерства Гизо (в сентябре 1847 г. он стал и реальным главой кабинета) подверглась столь энергичной критике, что это грозило серьезной опасностью режиму Июльской монархии. Оппозицию правительству возглавляли А. Ламартин, А. Тьер и В. Гюго. Оппозиция, критикуя действия кабинета, обвиняла его в проведении «реакционной» политики.
Гизо, однако, не считал, что в данных условиях национальные интересы Франции требовали вооруженного вмешательства в итальянские дела, полагая, что независимость итальянских государств не была поставлена под угрозу. Более того, Гизо был убежден, что политика, за которую ратовали его противники, привела бы к европейскому хаосу: «Я абсолютным образом отклоняю эту политику как незаконную в принципе и как недееспособную на практике»
[588]. Однако уже после крушения режима Июльской монархии Гизо пересмотрел свою точку зрения, выдвинув критические замечания в адрес австрийской политики, подчеркивая, что политика Австрии, направленная на сохранение статус-кво в Италии, в том числе методами принуждения, не соответствовала современным реалиям. «Я считаю, – писал Гизо в «Мемуарах», – что продолжать следовать по этому пути сейчас невозможно; нельзя больше преуспеть на пути репрессий»
[589].
