Однако в 1848 г. его беспокоил итальянский радикализм. Выступая в парламенте 29 января 1848 г., Гизо сформулировал свое отношение к радикально-демократическому направлению в итальянском национально-освободительном движении. Он сообщил о письме, адресованном ему Дж. Мадзини, находившимся тогда в Лондоне, и опубликованном в «Le National» 18 января 1848 г. Гизо так сформулировал суть программы Мадзини: «Не только независимость итальянских государств по отношению к иностранцам, но создание единого итальянского государства… и достижение этой цели любой ценой, через революцию и войну». Окончательная цель Мадзини, по мнению Гизо, заключалась в установлении единой и неделимой итальянской республики. Во имя этой цели «итальянская умеренная партия была отвергнута и отброшена как слабость и химера», – заявил он
[590]. Гизо критиковал не только методы действий Мадзини и его республиканские идеи, но и сомневался относительно возможности создания единого итальянского государства в целом. Он писал 7 октября 1847 г. представителю Франции в Тоскане: «Я не верю в итальянское единство, но я верю в союз итальянских государств, и я его очень желаю»
[591].
Кроме того, Гизо считал, что австрийское правительство никогда не согласится с проектами Мадзини. По его мнению, в данной ситуации на стороне Австрии выступят не только Россия и Пруссия, но и Великобритания, заинтересованная в сохранении статус-кво в Италии
[592].
Между тем события в Италии развивались по радикальному сценарию: в декабре 1847 г. и январе 1848 г. волнение охватило Ломбардо-Венецианскую область. 12 января 1848 г. восстала подстрекаемая Англией Сицилия; войска, посланные королем для того, чтобы подавить возмущение в Палермо, были разбиты; все население взялось за оружие. 27 января в Неаполе было создано либеральное министерство, а 11 февраля Фердинанд II обнародовал конституцию. 15 февраля Леопольд Тосканский также даровал своим подданным конституцию.
Французское правительство оказалось в двойственном положении. С одной стороны, оно отлично понимало: если революция восторжествует в Италии, она не замедлит переброситься на Францию
[593]. По предложению Гизо король и Совет приняли решение оказать Италии по просьбе папы эффективную помощь. Было решено, что 2 500 человек, находившиеся в Тулоне, и 2 500 в Порт-Вандр будут готовы по первому сигналу высадиться в Чивита-Веккиа. 27 января все необходимые меры были приняты, и Росси было поручено сообщить об этом римскому правительству. С другой стороны, французское правительство ясно осознавало, что оно ни под каким предлогом не могло открыто присоединиться к австрийской армии. В результате вплоть до
24 февраля венский и парижский кабинеты не предприняли конкретных действий в целях противодействия радикализации обстановки в Италии
[594].
В политике Франции по отношению к событиям в итальянских государствах отчетливо проявилось следование орлеанистами и непосредственно Гизо «политике интересов». Если в начале 1830-х правительство К. Перье выступало против усиления позиций Австрии в Италии и защищало принцип невмешательства вооруженным путем, то в конце 1840-х правительство Гизо, опять-таки исходя из идеи невмешательства, выступило за согласованные действия со своим идеологическим противником в борьбе с общим, как они полагали, врагом – итальянским радикализмом. Однако существовавшие противоречия между Францией и Австрией не позволили им достичь согласованных действий.
Франция и проблема реформирования Швейцарской конфедерации
В 1830-1840-е не менее острой проблемой для Франции явился швейцарский вопрос. События в Швейцарии, расположенной в центре Европы и стремящейся реформировать свое конфедеративное устройство, вызывали серьезную озабоченность европейских держав. Французское правительство, первоначально заявлявшее о своей приверженности идее невмешательства во внутренние дела Швейцарии, к концу 1840-х выступило против реформирования Швейцарской конфедерации, считая это опасным для европейского равновесия. В согласии с правительствами Австрии, Пруссии и России правительство Гизо допускало возможность вооруженного вмешательства во внутренние дела Швейцарии на стороне объединения католических кантонов – «Зондербунда».
События Июльской революции во Франции явились катализатором движения за реформирование Швейцарской конфедерации, превращенной Союзным договором от 7 августа 1815 г. в ряд самостоятельных государств, слабо связанных между собой общими интересами
[595]. 17 марта 1832 г. 7 кантонов – Цюрих, Люцерн, Берн, Золотурн, Санкт-Галлен, Ааргау и Тургау подписали в Люцерне «Договор семи», с целью взаимной гарантии своих конституций и пересмотра союзного договора. Как противовес ему между малыми кантонами, Базелем и Невшателем 14 ноября 1832 г. была заключена «Саарненская лига».
Реформирование Швейцарской конфедерации и ее превращение в централизованное государство вызвало пристальное внимание со стороны европейских держав, как абсолютистских дворов, так и конституционных правительств, опасавшихся, что изменение устройства Швейцарии, расположенной в центре Европы, может привести к нарушению европейского равновесия сил.
Положение, в котором оказалась Франция, было сложным. Французское правительство считало необходимым выступить в поддержку этого движения, рассчитывая укрепить свое влияние в Швейцарии и в перспективе создать в континентальной Европе лигу либеральных государств в противовес абсолютистским державам. Кроме того, поддержав Швейцарию, Франция могла нанести поражение политике Австрии, направленной на расширение влияния в Европе. Но, с другой стороны, французское правительство должно было учитывать реакцию европейских государств на его действия, справедливо опасаясь вероятных обвинений в пособничестве революционным движениям, а также в экспансионистских стремлениях.
