Гизо так объяснял, что выбор пал именно на него: «Я был и моложе, и независимее всех в нашем небольшом кружке. Выбор пал на меня для исполнения этого не совсем приятного поручения, и я согласился, не колеблясь. Но я счел бы для себя стыдом, если бы страх ответственности или соображения о будущем принудили меня отказаться от того, что я полагал необходимым исполнить для блага своего Отечества»
[57].
Гизо пробыл в Генте до окончания Ста дней. Установление режима второй Реставрации и восстановление власти Людовика XVIII ознаменовали начало следующей страницы в жизни и деятельности Франсуа Гизо, неразрывно связанной с историей развития умеренно-либеральных идей и их последовательного воплощения на практике.
Вторая Реставрация и доктринеры. «История происхождения представительного правления»
Влияние союзников, безусловно, стесняло Бурбонов, не позволяя выходить за рамки Хартии. В этом смысле первая Реставрация была достаточно либеральной. После Ста дней и окончательного поражения Наполеона в июне 1815 г. положение изменилось. Вторая Реставрация началась с белого террора над бонапартистами и теми, кто поддержал возвращение Наполеона, а заодно и над активными участниками революции. Около 70 тысяч человек подверглись репрессиям – были казнены, осуждены или высланы за пределы Франции.
После подписания Второго парижского трактата 20 ноября 1815 г. во Франции было сформировано министерство, главой которого по предложению императора Александра I стал герцог А.-Э. Ришелье, эмигрировавший из Франции в годы Революции, получивший от императора Павла I пост наместника в Новороссии и генерал-губернатора Крыма. Острый на язык Талейран язвительно заметил, что Ришелье получил свой пост исключительно за то, что «лучше всех во Франции знает Крым». Конечно, это не было единственной заслугой «дюка», как его называли в Одессе. Министерство Ришелье находилось у власти с конца сентября 1815 до 29 декабря 1818 г.
После Ста дней Палаты были распущены. Новые выборы, происходившие в обстановке растерянности и подавленности избирателей, почти везде принесли успех крайним роялистам. Как справедливо отмечала отечественная исследовательница Е. В. Киселева, неистовая кампания ультра против кабинета Ришелье осенью 1815 г., который стремился создать условия для сближения противников и сторонников восстановления Старого порядка, ставила под угрозу достижение успокоения страны в рамках конституционной монархии. В это время правительство получило поддержку со стороны умеренного крыла либералов, конституционалистов-роялистов, или доктринеров, которые взяли под свою защиту принципы, гарантированные Хартией. После крушения режима Наполеона именно конституционалисты-роялисты смогли наиболее полно выразить надежду части французского общества на возможность сочетания монархии Бурбонов со свободой, необходимой для обеспечения прав человека
[58]. Одним из лидеров этой немногочисленной группы либералов, получившей название доктринеров, стал Гизо.
Его карьера после Ста дней развивалась успешно. Он перешел в министерство юстиции и вскоре был назначен членом Государственного совета и директором департаментского управления. Несмотря на то, что Гизо в это время еще не был членом Палаты депутатов, занимая до 1820 г. пост в Государственном совете, он подчеркивал: «Монархическо-конституционная партия, образовавшаяся в 1815 г., стала сразу же и моей»
[59].
Конечно, группу доктринеров сложно было назвать политической партией в современном значении этого слова; они были очень малочисленными и не старались обрести новых приверженцев: «Их четверо, но они начинают хвалиться, что их только трое, когда им кажется, что нет в мире четырех голов такой силы; и тотчас же они претендуют, что их пятеро, когда они хотят напугать врагов своей численностью», – справедливо отмечал французский исследователь Д. Бажж
[60]. Гизо называли «диванным Монтескье», отдавая дань его интеллекту, и в то же время, подчеркивая малочисленность группы. Кроме него, «мозговой центр» группы составляли П. Руайе-Коллар, П. де Барант, Ш. Ремюза, Л.-В. де Брой, К. Жордан, Серр, Беньо. Впрочем, они же являлись и основными действующими лицами группы доктринеров.
Группа доктринеров, отмечал Гизо, образовалась быстро, спонтанно, без предварительно составленного плана, с одной единственной целью: «поддержать Реставрацию, не переставая бороться с реакцией – в этом поначалу состояла вся ее политика»
[61]. По его словам, по своим целям и составу эта либеральная группировка не имела какого-либо системного характера. Среди ее лидеров «были люди разного положения в обществе, разного происхождения, пришедшие со всех концов политического и социального горизонта»
[62]. Гизо писал: «Схожесть суждений и чувств о современных событиях и о завтрашнем дне, о законных правах и интересах страны, вдруг сблизили людей, до сих пор бывших такими разными. Они объединились как жители одного квартала, пришедшие с разных концов, и, не зная и не видя раньше друг друга, вместе работали, чтобы потушить великий пожар»
[63].
Действительно, процесс формирования политических партий во Франции был весьма длительным и специфичным. Долгое время здесь не было партий английского или американского образца, строго организованных и располагающих четкими программами. Политические партии в современном смысле появились во Франции только в последние годы XIX века. В годы Реставрации и Июльской монархии под партиями понимали группы людей, сблизившихся на основе схожего понимания определенных вопросов, внутри которых не было партийной дисциплины. Это в полной мере относится и к либеральным группировкам. Французский либерализм первой половины XIX века оставался скорее политическим течением, чем партией. Он существовал в виде конгломерата слабо связанных между собой влиятельных личностей, общественно-литературных кружков и салонов, либеральных газет и журналов.
Кружок доктринеров состоял из лиц, обращавших на себя внимание своими выдающимися талантами и своим солидным образованием. Главную роль сначала в нем играл Руайе-Коллар, выдвинувшийся в качестве лидера нового умственного течения еще в конце эпохи Империи и занимавший кафедру философии в Сорбонне. Близкий друг Руайе-Коллара, Камил Жордан, а также Серр были талантливыми политическими ораторами. Беньо был известен своим административным опытом и литературным талантом. Герцог де Брой отлично знал английское право и специализировался по самым разнообразным вопросам законодательства. Барон Проспер де Барант одинаково успешно преуспел как на государственной службе, так и на литературном поприще. Гизо соединял в себе черты выдающегося ученого, талантливого преподавателя и энергичного администратора. Доктринеров объединяло отрицательное отношение к экстремизму и насилию в годы Революции. Старшие представители кружка (Руайе-Коллар, Жордан, Беньо, Серр) сами подверглись преследованиям за свои умеренные взгляды во время якобинского террора. Младшие представители (Гизо, Брой) потеряли своих отцов на гильотине. В годы Империи все они, кроме Камила Жордана, занимали государственные должности: Руайе-Коллар служил в ведомстве народного просвещения, Серр был председателем суда в Гамбурге, Беньо являлся префектом, затем министром в королевстве Вестфальском, Проспер де Барант также занимал должность префекта
[64].
