Гизо, отстаивая точку зрения правительства, на заседании 3 февраля подтвердил намерение кабинета придерживаться системы международных отношений, сложившейся в Европе после 1815 г. По его словам, французское правительство выполнило свой долг: оно заявило протест против оккупации Кракова; в то же время, подчеркнул он, «протестуя, правительство не рассматривало события в Кракове как casus belli»
[712].
По словам Гизо, миролюбивый внешнеполитический курс его кабинета соответствовал как национальным интересам Франции, так и интересам мира и спокойствия во всей Европе: «Франция имеет сомнительную привилегию будоражить Европу Сегодня она спокойна; она заявляет… что никого не намерена беспокоить ни пропагандой, ни завоеваниями. Она утверждает свои принципы, она несет знамя конституционных принципов»
[713].
Гизо допускал, что Венская система со временем могла претерпевать «легитимные и необходимые» изменения, что и происходило в Европе после 1830 г. Однако он полагал, что еще не пришло время, когда французское правительство могло требовать отмены договоров; принципы международного права, закрепленные в 1815 г., должны были соблюдаться в отношениях между Францией и тремя абсолютными монархиями: «…Франция черпает больше сил в уважении и лояльности, которые она свидетельствует договорам, даже когда другие их нарушают»
[714].
В итоге оппозиция проголосовала за политику правительства: на заседании Палаты депутатов 3 февраля 1847 г. 248-ю голосами против 84-х
[715] был вотирован шестой параграф Адреса, осуждающий оккупацию Кракова и одобряющий политику кабинета
[716].
Однако в итоге идея Гизо о союзе Франции с Австрийской империей в качестве противовеса британской политике, а также усиливавшемуся влиянию Пруссии не была реализована. Несмотря на существовавшие предпосылки, подлинного сближения Франции и Австрии не произошло, прежде всего, вследствие разногласий между двумя странами в Италии и чрезвычайной непопулярности Австрии в общественном сознании французов. К тому же, в 1847 г. для реализации этих планов у французского правительства уже не было времени.
Глава 8
Колониальная политика
Гизо и Бюжо: политика Франции в Алжире
Годы Июльской монархии явились важным этапом в создании новой колониальной империи Франции. Колониальная политика была продиктована как соображениями стратегического характера и национального престижа, так и интересами крупной индустрии, нуждавшейся в дешевом сырье, прежде всего текстильном (хлопке), и в широком рынке сбыта готовых изделий. Проводя политику пацифизма на европейской арене, либералы-орлеанисты продолжили начатую еще в годы Реставрации самую масштабную за весь период Июльской монархии колониальную акцию – завоевание Алжира, провозглашенного в 1834 г. французской колонией.
Внутриполитическая нестабильность первого десятилетия Июльской монархии имела следствием отсутствие четкой концепции по алжирскому вопросу, когда каждый новый генерал-губернатор Алжира проводил свою собственную линию, зачастую полностью противоречившую политике его предшественника и далеко не всегда согласованную с Парижем. Как справедливо заметил французский исследователь И. Лаффон, «постоянство не было галльской добродетелью»
[717]. Первые десять лет политики Франции в Алжире он характеризовал как «синусоидальную политику», политику «гармоничного балансирования между миром и войной»
[718]. За 1830–1841 гг. в Алжире сменилось девять постоянных генерал-губернаторов и четыре временных, то есть за одиннадцать лет власть менялась тринадцать раз! (за 1830–1840 гг. во Франции сменилось тринадцать министерств, причем министерство Бассано находилось у власти три дня).
К 1840-м гг., по мере стабилизации внутриполитической ситуации и по мере обострения взаимоотношений с Великобританией и другими странами по Восточному вопросу, во Франции происходит значительное изменение в позициях различных политических сил относительно политики Франции в Алжире.
Идея о необходимости завоевания Францией Алжира, то есть стратегическая цель, несмотря на наличие оппозиции, в целом была признана в обществе и, в основном, не подвергалась сомнению даже теми, кто в начале 1830-х выступал с позиций антиколониализма. Король Луи Филипп, выступая с речью на открытии палат 23 декабря 1839 г., говорил об Алжире как о стране, «навсегда подчиненной» Франции, провозгласив курс на активизацию политики Франции в Алжире. «Уже посланы новые войска в Африку и готовятся всевозможные средства сократить продолжение войны сильным ведением ее… Издержки, немедленно назначенные для сей цели, будут предложены на утверждение палат. Состояние наших финансов дозволяет удовлетворить новому бремени», – сделал вывод король
[719].
Пересмотреть алжирскую программу французских политиков заставляла и международная обстановка. Политические дискуссии вокруг Алжира происходили на фоне Восточного кризиса, будоражившего всю Европу. После дипломатического поражения Франции и крушения надежд на Египет, французское правительство стремилось компенсировать свои неудачи за счет Алжира. Франции было необходимо добиться победы над Абд аль-Кадиром любым путем. К этому времени концепция «ограниченной оккупации» маршала Моле показала себя неэффективной, учитывая возрастающее сопротивление Абд аль-Кадира
[720]. Весной 1840 г. генерал-губернатор Алжира С.-Ш. Вале получил отставку. К концу его пребывания в Алжире численность французской армии достигла 58 тыс. человек
[721].
