Кроме того, оппозиция критиковала правительство за помощь, которую оно оказывало католическим миссиям. Так, протестант А. де Гаспарен, выступая в Палате депутатов 9 июля 1843 г., заявил, что, оказывая помощь католическим миссиям, правительство тем самым претендовало силой навязать католическую веру и способствовало борьбе между христианскими конфессиями
[789].
Гизо, отстаивая точку зрения правительства, выступая 10 июня в Палате депутатов, отметил, что на Таити «сошлись католицизм, протестантизм и политика». Он заявил: «Почему французскому правительству не делать для французских католических миссионеров того же, что английское правительство делает для английских миссионеров-протестантов? Почему не следить ему за ними, не брать их под свою защиту?» Гизо не скрывал, что религиозные миссии, как английские, так и французские, действуя самостоятельно, без всякого правительственного указания, на деле являлись одним из средств установления и расширения влияния страны в данном регионе. Поэтому правительство должно гарантировать безопасность своим подданным, действующим в религиозных миссиях в различных частях земного шара. Отсюда, сделал вывод Гизо, борьба католической и протестантской миссии на Таити – это не просто борьба за доминирование определенной религии, а борьба за установление преобладающего влияния Франции или Англии
[790].
Британское правительство признало французский протекторат, однако «с явными знаками неудовольствия», которые объяснялись тем, что английские торговые интересы и влияние английских миссионеров на островах Общества до тех пор не испытывали конкуренции. Миссионерские общества в Лондоне были крайне взволнованы действиями Франции на Таити: они организовывали митинги, отправляли делегации к английскому правительству, к французскому послу, объявляя, «что результат трудов их погибает во всей Океании, и, требуя, чтобы соединенный протекторат Англии, Франции и США заменил протекторат исключительно французский». Одиннадцать лидеров миссионерских обществ написали даже письмо Абердину, подтверждая в письменной форме свои требования. Один из них, сэр Джордж Грей, выразил намерение потребовать поставить решение этого вопроса на повестку дня в Палате общин
[791].
Между тем королева Помаре, подписав договор о протекторате, не была склонна его соблюдать. К этому ее побуждали и английские миссионеры, позволявшие ей надеяться на британскую помощь. Притчард пытался убедить королеву в необходимости оказать противодействие французскому влиянию на острове. Под давлением Притчарда по истечении некоторого срока королева стала игнорировать договор, заключенный ею с адмиралом Дюпти-Туаром. Она даже написала письмо королеве Виктории, опубликованное в английской газете «Globe» и перепечатанное в «La Réforme». В письме Помаре отмечала, что договор был подписан под угрозой (в противном случае ее якобы обязали уплатить десять тысяч долларов, а в случае задержки платежа на два часа французы грозились начать военные действия) и просила английскую королеву о военной помощи
[792]. При подстрекательстве Притчарда среди местного населения вспыхнуло восстание. Дюпти-Туар, вернувшись после непродолжительного отъезда на Таити, счел себя вправе низложить королеву и в ноябре 1843 г. объявил об аннексии Францией всего архипелага островов Общества. Притчард сразу же объявил, что перестает быть английским консулом, не получив от английского правительства права на эту должность во французской колонии.
В Париже узнали о самовольной акции адмирала в феврале 1844 г. Возникла серьезная ситуация: одобрение правительством действий адмирала могло вызвать резкое обострение отношений с Великобританией; непризнание действий Дюпти-Туара было чревато внутриполитическим кризисом во Франции, обвинениями в адрес правительства в проведении антинациональной политики, в пробританских действиях.
Гизо сразу же высказался против признания аннексии Таити. Оценивая сложившуюся ситуацию, он утверждал: «Абсолютный суверенитет над Таити не в интересах Франции; он изменит характер нашего учреждения и приведет к большим затруднениям по этому вопросу между Францией и Англией»
[793].
Луи Филипп в конце концов согласился с мнением Гизо о необходимости отмены решения Дюпти-Туара об аннексии островов Общества. Но в дело вмешался морской министр Мако (в 1842 г. сменил на этом посту Руссена): по его предложению исполнение этого решения было временно отложено, до тех пор, пока не будет выяснена позиция английского правительства по этому вопросу
[794].
Реакция Великобритании на известие об аннексии Дюпти-Туаром островов Общества подтвердила опасения французского правительства. Как отмечал Гизо, члены миссионерских обществ, так называемая «партия святых», усилила свой натиск на правительство; «люди, нисколько не отличающиеся особой набожностью, политики, самым дружеским образом расположенные к Франции, пришли в смущение»
[795]. Даже иностранные дипломаты, как отмечал Гизо, приняли активное участие в этом деле, считая его очень важным. «Таити, – говорил один из них, – введет английский кабинет в большие трудности, нежели Ирландия». Ситуация сложилась настолько серьезная, что, по словам Гизо, «чрезвычайная холодность, если не совершенный разрыв между Францией и Англией, казались неизбежным следствием»
[796]. Английская пресса потребовала немедленного удовлетворения за «незаконные» действия адмирала Дюпти-Туара.
Французская печать, со своей стороны, не преминула высказаться в резком тоне. Полемика продолжалась восемь дней, до тех пор, пока в «Le Moniteur universel» от 26 февраля 1844 г. не появилось правительственное сообщение, в котором говорилось, что адмирал Дюпти-Туар превысил условия договора, заключенного между Францией и королевой Помаре, и что французское правительство, получив письмо королевы, содержавшее требование уважать ее права, решило строго придерживаться договора о протекторате.
Итак, правительство Луи Филиппа, стремясь избежать конфликта с Великобританией, осудило действия своего адмирала. Это заявление вызвало бурю недовольства со стороны оппозиции. Утверждали, что якобы по приказу Великобритании французское правительство отказалось от части французской территории и от храброго моряка, завоевавшего ее для своей родины. По словам Ш. О. Сент-Бева, «в деле Таити была какая-то оплошность, или злоключение для правительства, выразить неодобрение через восемь дней после того, как английское министерство выразило в парламенте свое ’’сожаление”…»
[797].
