Температура понизилась, и в квартире было холодно. Дрожа всем телом, я зажгла свет, подошла к крошечной сушилке и включила центральное отопление. С щелчками, лязгом и кряканьем обогреватель заработал. Давно бездельничавший котел фыркнул пылью и наполнил прихожую сухим затхлым запахом. Я бросила сумку на пол, наклонилась, чтобы снять туфли, и взвизгнула, заметив, что в водном потоке на улице подцепила… использованный презерватив. Молочно-белый, он плутовски забился мне в туфлю и пристроился прямо под сводом стопы. Я подскочила и сбросила туфлю. Презерватив выпал из нее и, изогнувшись, улегся на щетину коврика. И тут я наконец расплакалась. Слезы ручьями полились по моему лицу. Я чувствовала себя такой одинокой и такой уродиной! Ведь вернулась я домой после такого напряженного дня не с прекрасным принцем, а с мерзким отработанным гандоном!
Я со злостью вытерла слезы, прошла в ванную и оторвала от рулона туалетной бумаги большущий кусок. Затем вернулась в прихожую, сгребла с пола презерватив и сделала то, чего делать никогда не следует, – я спустила его в унитаз. А потом долго простояла под струйками горячего душа, смывая с себя грязь и пот. После душа я натянула на себя свой огромный мягкий халат и отправилась на кухню. Там я открыла холодильник, достала из него бутылку водки с ледяной корочкой и налила себе половину стакана. И уже хотела отпить первый глоток, как зазвонил домофон.
Стоило мне подумать, что пришел Бенджамин, и мое настроение сразу же поднялось. Увы… На маленьком экране домофона возле холодильника я увидела Никки, съежившуюся на улице под зонтиком. Я было собралась ее впустить, но потом резко отдернула руку. Позитивный настрой Никки вдруг вызвал у меня отторжение. Мне неохота было выслушивать традиционные фразы о том, что нужно смотреть в будущее и жить настоящим, потому что это подарок свыше. И я не собиралась брать лимоны и готовить из них лимонад. Мне хотелось одного: остаться истинной британкой и предаться страданиям.
Я увидела на экране, как Никки еще раз нажала на кнопку звонка. Потом потопталась еще немного у запертой двери и наконец-то ушла. А я еще пару минут посверлила глазами то место, где она зазря простояла, расстроенно наблюдая за тем, как неугомонный дождь окроплял своими каплями домофон. А когда его крошечный черно-белый экран погас, я горестно вздохнула.
Встреча с Джейми заставила меня взглянуть на свою жизнь под другим углом. Или – если уж начистоту – она внезапно показалась мне пустой и никчемной. Впервые я почувствовала себя действительно старой. И осознала собственную смертность.
Пятнадцать лет назад мы с Джейми хотели пожениться. Если бы я решилась на этот шаг, у нас был бы теперь общий дом. И общие воспоминания. У нас мог бы уже подрастать четырнадцатилетний ребенок. А, может быть, и несколько детей. И на моем холодильнике висели бы картинки, нарисованные ими в школе. Я встала и поглядела на свой холодильник. На нем висел только один магнитик. Единственная вещь, которую мне за все наше знакомство подарил Бенджамин. На магнитике была изображена фигурка женщины, сидевшей скрестив ноги. А над ней впечатана цитата известного йога по имени Рам Дасс: «Чем тише ты становишься, тем больше слышишь…»
– Разве это не просто вежливый призыв к кому-нибудь заткнуться и слушать? А, Бенджамин? – воскликнула я во весь голос.
И сорвала магнитик. Но холодильник теперь стал совсем голым. А это показалось мне еще хуже. Я покопалась в ящике комода в поисках какой-нибудь замены магнитику – пускай даже другого магнитика, сувенира из церковной лавки, привезенного из дальней поездки. Но единственными вещицами, которые мне удалось отыскать, оказались старый рецепт на крем от молочницы и рекламная памятка, прихваченная как-то в ресторане. Я прилепила на холодильник меню «Планеты Поппадом», остыла и налила себе еще водки.
Еще через пятнадцать лет мне будет уже пятьдесят – осознала я. Это, конечно, вовсе не старость. Но что мне дала вся прожитая жизнь? Минувшие пятнадцать лет пронеслись стремительно, словно два года. И, похоже, время только убыстряется с возрастом. Я старею. Я убедилась в этом сегодня вечером. А Джейми на вид совсем не постарел. Он только стал еще сексуальнее. И сейчас он встречается с этой Таппенс Полпенни – женщиной моложе меня, являющей собой почти неземную женственность.
На протяжении многих лет я хранила образ Джейми глубоко в подсознании. Жизнь в Лондоне казалась мне сказочной. Я целиком сосредоточилась на карьере и ни о чем не жалела. Но после этого рокового вечера с Райаном Харрисоном и всплывшим из прошлого Джейми волна сожалений нахлынула на меня, захлестнула, как цунами, и начала изводить. И меня это испугало.
Я вышла в прихожую, взяла сумку и вернулась обратно на кухню. Мой мобильник все еще был мертв, и я поставила его на зарядку. Потом достала из сумки ноутбук, включила его и набрала в Фейсбуке «Джейми Доусон». В ответ высветилось тридцать шесть имен.
– Видишь, ты не уникален, – пробормотала я, отхлебнув из стакана водки. Прокрутив имена, я нашла Джейми. На его аватарке было черно-белое фото с претензией на тонкий вкус: Джейми улыбался, стоя против солнца. Но его профиль был доступен только друзьям. Я не часто захожу в Фейсбук. Да, Джейми набивался мне в друзья пару лет тому назад, но я никогда не откликалась. Почему? Да чтоб я знала!
– Я и сейчас не собираюсь тебя зафрендить, – буркнула я улыбчивой аватарке. И вошла в Твиттер. Но там тоже было очень много Джейми Доусонов. У некоторых не было фотографий, только иконки.
– И которая из них твоя? – вопросила я, прикончив второй стакан водки и наливая третий.
Потом я попробовала разыскать Джейми в сети Линкедин. К тому моменту я уже прилично распалилась и после долгого маниакального поиска нашла-таки статью из канадской версии «Стейдж»
[12].
Оказалось, что Джейми три года занимался театральными постановками в Торонто, а потом еще три года организовывал туры по Канаде и Штатам. Затем он стал художественным директором одного из театров в Ванкувере, а впоследствии учредил успешную продюсерскую фирму в Торонто. Статья заканчивалась его словами:
«Я всегда буду любить Канаду, и я всегда буду ей благодарен за те удивительные возможности, что она мне открыла. Но Англия – мой дом, и у меня появился шанс утвердиться в лондонском Уэст-Энде».
Джейми не мог не знать, что я руковожу Театром на Равен-стрит. Моя мамуля до сих пор нет-нет да и встречается с его родителями.
Я откинулась на спинку стула. По окну все еще барабанил дождь. Меня снова переполнили эмоции. Больше всего мне растравил душу запах его волос, когда Джейми наклонился, чтобы меня поцеловать… Сочный и теплый, этот аромат обдал меня такой волной счастья и желания, какой я не испытывала уже долгие годы. Я вытерла рукой слезы и подумала: а не позвонить ли мне Шэрон? Но было уже поздно. Эми и Феликс наверняка крепко спали.
Да и я вдруг почувствовала, что хочу спать. Сон заканчивает любой день. И всегда оставляет тебе шанс начать поутру все сначала. Я вспомнила, что в шкафчике в ванной у меня хранилось снотворное. Я прошла туда и выпила одну таблетку, запив ее пригоршней водопроводной воды. К тому моменту, как я поставила на зарядку все, что только подвернулось под руку, вымыла стакан и убрала вещи, я была уже совсем сонной. С трудом дотащившись до спальни, я скользнула под одеяло и моментально погрузилась в забытье.
