- Ладно... Я подержу его здесь до утра, понаблюдаю, - добавил он и моментально испарился.
Я подошла к кровати и взяла Бенджамина за руку.
- Привет, Бенджамин, это я, Натали... Мне так жаль... - начала я оправдываться, но тут в его бокс зашла медсестра и подключила капельницу.
- Его вещи лежат в полиэтиленовом пакете в тумбочке, - сказала она и поинтересовалась: - Вам поставить сюда раскладную кроватку?
- У нас нет детей, - пробормотала я.
- Так то для вас, милочка. Вы же хотите прикорнуть хотя бы на пару часиков?
До утра весь раствор прокапается, и он сможет пойти домой... - покосилась медсестра на Бенджамина. - А сейчас он спит. Мы ему дали еще успокоительное.
Я согласилась на раскладушку и поблагодарила медсестру.
- Почему бы вам не подкрепиться, пока он спит? - кивнула та в сторону кафетерия и заверила меня: - Я за ним присмотрю.
Я последовала совету медсестры, взяла в кафетерии большой «американо» и вышла с ним на крыльцо главного входа.
Стояла теплая летняя ночь, и вокруг оранжевых уличных фонарей роились игривые мотыльки. Разбившись на несколько маленьких групп, притомленные медсестры курили с осознанием исполненного долга. А ко мне подкатил в инвалидном кресле-коляске пожилой мужчина с желтушным лицом.
- Имейте в виду Джеральд, - сказала ему санитарка. - У меня могут быть проблемы из-за того, что я так поздно вывезла вас сюда. Так что у вас всего пять минут - с этими словами она закрепила тормоза коляски и отошла в сторону.
Старик, пошарив руками под своим покрывалом, вытащил измятую пачку и достал из нее отекшими пальцами сигарету. Потом положил зажигалку поверх покрывала и засунул сигарету себе в рот Его руку испещряли большие черные гематомы - последствия многократных попыток медсестер найти его вену. И хотя он зажал зажигалку обеими руками, его пальцам-сарделькам никак не удавалось заставить ее заработать.
- Вам помочь? - предложила я.
Старик благодарно кивнул. Я взяла зажигалку и помогла ему прикурить сигарету.
- Мне, в общем-то, нельзя курить, - зашелся старик частым сухим кашлем. -Но это такой кайф!
Я отпила глоток кофе.
- У тебя все в порядке, девонька? - спросил старик.
- Гм... не знаю... - сказала я. - А как вы себя чувствуете?
Старик опустил глаза на свою «ходилку» и свисавшие с нее мешки с жидкостью.
- Ой, извините, - спохватилась я, - это было...
- Не беспокойся, девонька, - прохрипел старик. - Я прожил чертовски хорошую жизнь. Мне уже почти девяносто... - Он снова пошарил под своим покрывалом, извлек из-под него старый-престарый кошелек с шариковой защелкой и дрожащей рукой протянул его мне.
- Вы хотите, чтобы я купила вам что-нибудь в магазине? - спросила я.
Старик потряс головой и снова захлебнулся в приступе натужного кашля, став почти синим от напряжения.
- Загляни внутрь, девонька, - сказал старик, как только кашель отступил.
Я взяла кошелек. В нем лежало что-то твердое. Осторожно раскрыв защелку я вытащила из кошелька пачку банковских карточек, перетянутую парой резинок.
- Переверни ее, - сказал старик.
Я сделала, как он просил, и увидела мутный прямоугольник маленького пластикового конверта. Внутри него лежала старая черно-белая фотография. Я аккуратно вынула ее. На снимке была запечатлена счастливая молодая пара. Сидя на подоконнике, парень с девушкой озирали окрестности очаровательной рыбацкой деревушки.
- Тоскана... Тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год... - прохрипел старик после очередной затяжки.
- Она очень красива, - заметила я, разглядывая молодую женщину. Ее длинные каштановые волосы сверкали на солнце, а простенькая блузка была застегнута на пуговки по самое горло. И даже на состарившемся снимке было видно, что фигура у нее потрясающая. Рядом с красавицей сидел темноволосый, стройный и тоже красивый мужчина в водолазке. Обняв одной рукой за плечо свою благоверную, он довольно улыбался южному солнцу.
- Это вы? - спросила я.
- Даже не верится, да? - усмехнулся старик. - Я помню события того дня так явственно, словно все это было на прошлой неделе... Какую-то чертову неделю назад!
- Это ваша подружка? - спросила я, продолжая рассматривать снимок.
- Подружка? Черт подери, да я женился на ней! - воскликнул мой собеседник. - Разве можно было упустить такую штучку! Мы прожили вместе шестьдесят три года. - Мне показалось, что новый приступ кашля не даст старику договорить. Но он с ним справился, немного помолчал, а потом его глаза наполнились слезами. Я достала носовой платок и протянула его инвалиду.
- Считаете меня чокнутым старым хрычом?
- Вовсе нет! - запротестовала я. - Она ведь была вашей единственой?
- О, да, - с тоской отозвался старик. - Клер была единственной...
Я аккуратно вставила фотографию обратно в пластиковый конвертик, убрала в кошелек и вернула его старику. Он бережно спрятал его под покрывалом.
- Еще десять лет назад я мог дать фору любому парню, - снова закашлялся старик. - А у тебя есть муж, девонька?
- Нет, - сказала я.
- А бойфренд?
- Гм... Не уверена, - замялась я.
- Что ж, если вдруг надумаешь, я в камере 69... за неимением лучшего номера!
Я рассмеялась. За спиной у нас появилась санитарка.
- А вот и моя тюремная надзирательница, - сказал старик. Санитарка улыбнулась и кивнула мне:
- Он себя хорошо вел, пока меня не было?
- Как истинный джентльмен, - сказала я.
- И что мне с вами делать, Джеральд? - всплеснула руками санитарка. Очаровательная брюнетка, она выглядела очень соблазнительно в своей униформе.
- Можешь к нам присоединиться. Мое предсмертное желание - попробовать втроем, - подмигнул мне старик.
Санитарка бросила на меня косой взгляд и покатила коляску с ним прочь.
Я вернулась в бокс, где спал Бенджамин. Матрас для меня уже принесли - он стоял свернутый у стенки. Я могла развернуть этот матрас и переночевать рядом с Бенджамином. Или... На меня вдруг снизошло озарение. Бенджамин не был для меня тем самым, единственным! Почему мне потребовалось так много времени, чтобы это осознать?
Я открыла прикроватную тумбочку и осторожно достала из полиэтиленового пакета его телефон. Включила его, приглушив рукой сигнал запуска. Через пару секунд телефон затребовал ввести пин-код. Я в задумчивости уставилась на маленькое окошко с четырьмя пробелами, которые мне предстояло заполнить... И забила дату своего рождения. Пароль оказался неверным. У меня остались еще две попытки. Я не знала, когда день рождения у Лауры. А потом поняла: единственным человеком, которого по-настоящему любил Бенджамин, был сам Бенджамин! Я забила его день рождения, и - к моему великому потрясению -телефон разблокировался!
