Свон мертв. И Джеки тоже. Большая часть банды погибла в долине реки Тул. Братьев и сестер убили удушливые облака желтого газа, обжигавшего как огонь. Алим ощутил, что руки Эрики обтирают ему лицо какой-то тканью, но не мог сфокусировать на ней взгляд. Она – хорошая женщина. Белая, но осталась с ним и вытащила его, когда остальные сбежали. Ему захотелось сказать ей об этом. Если б только он мог говорить…
Он почувствовал, что машина замедлила ход, и услышал, как дозорный окликнул подъехавших. Значит, добрались до лагеря, и кто-то расставил часовых. Хукер? Он-то наверняка уцелел. Он не переправлялся через реку, он направлял огонь мортир и должен был спастись, если только его не настигла погоня. Алим задумался, хочется ли ему, чтобы Хук выжил. В принципе ему было наплевать. Какая разница?
Молот убил самого Нассора.
Грузовик затормозил. Алим почувствовал, как его поднимают и вытаскивают наружу. Его уложили вроде бы у огня – приятно. Эрика, похоже, сидит рядом.
Кто-то принес ему тарелку горячего супа. Алиму было трудно объяснить, что это напрасная трата хорошего варева: если он снова отключится, то уже не проснется. Собственная мокрота душила его. Он закашлялся, пытаясь прочистить легкие, чтобы хоть что-то сказать, но горло свело в таком спазме, что Алим перестал кашлять.
Потом до него донесся чей-то голос.
– И вы открыто неповиновались Господу Богу Саваофу! Ангелы Господни, вы уверовали в армию. Стратегия! Деяниям Ангелов нужна стратегия! Положитесь на Иегову! Делайте его дело! О, народ мой, выполни Его волю! Уничтожь Цитадель Сатаны, ибо такова воля Господня, и тем победишь!
Голос Пророка хлестал как бич.
– Не плачьте по павшим, ибо они пали, служа Господу! Велика их награда. О, вы, Ангелы, услышьте меня! Не время скорбеть! Время наступать во имя Господа!
– Нет, – прохрипел Нассор пересохшими губами.
– Это в наших силах, – ответил кто-то.
Алим не сразу понял, кто это. Но затем понял – Джерри Оуэн.
– У тех, кто засел на АЭС, нет отравляющего газа. А даже есть, неважно. Мы установим наши мортиры и безоткатные орудия на барже и взорвем турбины. Тут станции и крышка.
– Бейте во имя Божие! – воскликнул Армитедж.
Его призыв нашел отклик.
– Аллилуйя! – выкрикнул кто-то.
– Аминь! – добавил какой-то мужчина.
И возгласы множились, теперь в них зазвучало явное воодушевление.
– Че-орт! – наверняка выругался сержант Хукер.
Нассору не хватало сил, чтобы взглянуть на него.
– Алим, ты меня слышишь?
Он едва заметно кивнул.
– Он слышит, – произнесла Эрика. – не трогайте его. Ему нужно отдохнуть. И поспать.
Нет! Сон точно убьет его. Он отчаянно боролся за жизнь: каждый вдох стоил усилия воли. Если он расслабится, в следующий миг будет мертвым.
– Что мне теперь делать? – рявкнул Хук. – Ты – единственный оставшийся брат, с кем я могу перетереть.
Губы Нассора зашевелились, беззвучно произнося слова. Эрика переводила.
– Он спрашивает, сколько братьев осталось.
– Десять, – ответил Хукер.
Ага. Десять, значит. Последние черные в этом мире? Вряд ли. Ведь есть еще и Африка. Да? А вот среди врагов черных, кажется, не было.
Пожалуй, негров в Калифорнии больше не осталось. Алим зашептал снова.
– Десять – мало, – объяснила Эрика.
– Да. – Хукер наклонился пониже и почти приник к уху Нассора (чтоб никто его не услышал). – Мне придется торчать возле Пророка, – выпалил он. – Алим, он псих? Или он прав? У меня башка не варит.
Нассор замотал головой. Его не тянуло развивать данную тему. Армитедж снова начал вещать – о рае, который ждет павших. Слова сплавлялись в мутные медленные мысли Алима. Рай. Может, псих-проповедник не ошибся. Да, лучше думать, что он не врет.
– Он знает правду, – выдохнул Алим.
Костер согревал. В голове сгущалась тьма, несмотря на проблеск солнечного света, который, как казалось Алиму, он увидел.
Фразы проповеди плыли сквозь тьму, тонули.
– Нанесите удар, Ангелы! Не медлите! В сей день, в сей час! Такова воля Божья!
– Аминь!
Вопль сержанта стал последним, что услышал Нассор.
Когда Морин добралась до госпиталя, ее перехватила Малик и отвела в приемную.
– Я хочу помочь, – заявила дочь сенатора. – И еще я бы хотела побеседовать с ранеными. Один из сыновей Толлифсена был в моей группе, и он…
– Он мертв, – холодно сообщила Леонилла. – А вот помощь бы нам не помешала. Вам приходилось пользоваться микроскопом?
– С уроков биологии в колледже – нет.
– Нельзя забыть, как обращаются с микроскопом, – заметила Малик. – Сперва мне нужно взять образец крови. Сядьте сюда, пожалуйста. – Она вытащила из скороварки иглу и шприц. – Мой автоклав, – похвасталась она. – Не слишком красивый, но свое назначение выполняет.
Морин стало интересно, на что употребили остальные скороварки из фермерского дома. Игла вонзилась в ее руку, и молодая женщина поморщилась. Острие было туповатым.
Леонилла потянула поршень и осторожно выцедила кровь в пробирку, которую отыскали в детском наборе для химических опытов.
Пробирка отправилась в носок, к которому заранее был привязан нейлоновый шнур.
Малик принялась вращать носок над головой.
– Центрифугирую, – пояснила она. – Я просто показываю вам, как все это делается. Нам в лаборатории нужны помощники.
Она продолжала крутить пробирку и говорить.
– Мы отделили кровяные тельца от плазмы. Последнюю мы удаляем, вот так, видите? А сами тельца помещаем в соляной раствор. – Работала она очень быстро. – Здесь на полке у нас собраны образцы телец и плазмы тех, кому требуется переливание. Сейчас надо проверить ответную реакцию…
– А вы не хотите узнать, какая у меня группа крови? – спросила Морин.
– Чуть позже. Я в любом случае должна провести анализ. Пока мне даже неизвестно, к каким группам относится кровь раненых, и не могу это определить. Но ничего не поделаешь…
Комната, в которой находились женщины, раньше служила кабинетом. Стены недавно покрасили и оттерли до блеска. Стол, за которым работала Леонилла, был пластиковым – и стерильно чистым.
– Я помещаю ваши кровяные клетки крови в сыворотку крови раненого, а клетки пациента – в вашу сыворотку. Посмотрим в микроскоп…
Прибор тоже был из детского набора. Кто-то сжег местную школу раньше, чем Харди догадался послать туда людей за исследовательским оборудованием.
– Работать с ним трудно, – призналась Леонилла, – но я справилась. Надо аккуратно наводить на резкость. – Она помолчала. – Ага. Эритроциты слипаются в так называемые монетные столбики. В доноры для пациента вы не годитесь. Поглядите, сами все поймете.
