Дорога шла к северу сквозь апельсиновые и миндальные рощи, по восточному краю долины Сан-Хоакин. Иногда они «взбирались» на пологие холмы, иногда петляла меж ними. Слева виднелась бескрайняя равнина, кое-где усеянная фермерскими домиками, заплатами полей, пересеченная каналами. И она простиралась до самого горизонта. Единственными высокими зданиями оказались корпуса недостроенного комплекса атомной станции «Сан-Хоакин».
От Портервилла Харви свернул направо и погнал к востоку – к холмам. Дорога круто вильнула, и на мгновение Рэндолл узрел все великолепие Высокой Сьерры и горные вершины, еще покрытые снегом. Наконец он нашел съезд на проселок и вырулил к воротам без надписи. Внутрь только что проехал почтовый фургон, и водитель вылез, чтобы захлопнуть створки.
У парня были длинные волосы и стильная бородка.
– Заблудились? – спросил почтальон.
– Вряд ли. Это ранчо сенатора Джеллисона? – спросил Харви.
Юноша пожал плечами:
– Говорят. Я никогда не видел его. Справитесь с воротами?
– Конечно.
– Ну, пока.
И почтальон направился к своей машине. Рэндолл вылез из автомобиля и закрыл ворота. Потом покатил вслед за фургоном, поднимающим облачка пыли.
Вскоре он увидел белостенный дом с верандой, стоящий на холме. Сама же дорога раздвоилась, причем правое ответвление вело вниз, к амбару и каскаду небольших озер, кое-где окаймленных гранитными утесами. Вдоль берегов росли апельсиновые деревья. Неподалеку были пустые пастбища, усеянные обломками утесов – выветрившимися глыбами, каждая больше, чем обычный для Калифорнии загородный коттедж.
На крыльцо дома вышла дородная женщина и помахала почтальону.
– Горячий кофе, Гарри!
– Спасибо. Поздравляю с Днем хлама!
– Как, опять? Ладно, вы знаете, куда все отнести.
Женщина направилась к внедорожнику.
– Чем могу помочь?
– Я ищу сенатора Джеллисона. Я – Харви Рэндолл из Эн-би-си.
Миссис Кокс кивнула.
– Вас ждут в особняке. – Она указала на левое ответвление подъездной дороги. – Паркуйтесь осторожно и не задавите котов.
– Что за День хлама? – поинтересовался Харви.
Лицо миссис Кокс, которое уже некоторое время назад приняло недоверчивое выражение, стало каменным.
– Так, чепуха, – ответила она и пошла к дому, где уже скрылся почтальон.
Рэндолл пожал плечами и поехал дальше.
Теперь дорога петляла между изгородей из колючей проволочной сетки. Апельсиновые рощи – справа, пастбища – с другой стороны.
За поворотом был сенаторский особняк – с каменными стенами и шиферной крышей. Разросшееся за счет пристроек массивное здание выглядело не слишком уместным в сельской глуши. Дом обрамляли утесы, из каньона открывался вид на Высокую Сьерру за много миль отсюда.
Внедорожник Харви припарковал возле черного хода. Когда он обогнул особняк, направляясь к парадному крыльцу, дверь на кухню отворилась.
– Эй! – крикнула Морин. – Поберегите ноги, войдите здесь!
– Спасибо.
Девушка показалась ему прелестной, как и в прошлый раз. На ней были брюки песочного оттенка (пошив – так себе) и высокие ботинки – не из тех, что для настоящего похода, но для длительных прогулок годные. «Для турья», – сказал бы Марк Ческу.
Рыжие волосы Морин как будто только что расчесала. Они ниспадали ей на плечи волнами и на концах слегка завивались. В них играло солнце.
– Как доехали? – спросила она.
– Нормально…
– Мне нравится дорога, ведущая сюда из Лос-Анджелеса, – заметила дочь сенатора. – Полагаю, вы сейчас не откажетесь выпить. Что будете?
– Скотч. Благодарю.
– Не за что. – Она провела его через холл в очень современную кухню.
Один из шкафов ломился от спиртного. Морин достала бутылку «Олд Федкал» и принесла лед.
– Мы всегда приезжаем сюда, когда еще холодно, – сказала она. – Тут есть и ферма. Правда, у Коксов нет времени часто наводить в доме порядок… Пожалуй, в комнате нам будет поуютнее.
И она опять пошла вперед, показывая путь в гостиную, смежную с просторной верандой.
«Приятное местечко», – решил Харви.
Панели были из дерева светлых тонов, удобная мебель – в стиле «ранчо», хотя и не особенно подходящая для такого громадного особняка. Стены украшали множество фотографий собак и лошадей. Рэндолл посмотрел на шкафчик, в котором хранились ленты и медали – в основном за скакунов, но имелись и за крупный рогатый скот.
– А где остальные? – спросил Харви.
– Сейчас я одна, – ответила девушка.
Рэндолл затолкал появившуюся мысль в подсознание и принудил себя рассмеяться.
– Отец занят голосованием, – продолжала она. – Вылетит из Вашингтона ночным рейсом. Папа велел все вам показать. Хотите еще выпить?
– Нет, спасибо. Мне хватит.
Он поставил стакан – и тотчас взял в руку, когда увидел, что низкий столик отполирован до блеска. Харви ладонью стер оставшийся на полировке влажный круг.
– Хорошо, что я приехал без своей группы. Ребятам нужно закончить кое-какую работу, и я надеялся завтра утром отснять сенатора Джеллисона, но если он не сможет, то и ничего страшного… У меня есть аппаратура в машине. Когда-то я был приличным оператором. Кстати, моя команда тоже приедет завтра, и я решил, что использую вечернее время, предварительно выясню, о чем бы ваш отец хотел поговорить…
«Что-то я разболтался, – подумал он, – глупо как-то».
– Хотите гранд-экскурсию? – осведомилась Морин, взглянув на рабочие брюки и туристские ботинки Харви. – Переодеваться не надо. Если вы готовы к нелегкому походу, я покажу вам лучший вид во всей долине.
– Договорились.
Они вышли через кухню и углубились в апельсиновую рощу. Слева журчала речка.
– В ней хорошо купаться, – произнесла девушка. – Если вернемся не поздно, можно будет окунуться.
Вскоре показалась изгородь. Морин раздвинула колючую проволоку, легко проскользнула на другую сторону и обернулась, наблюдая за Рэндоллом. Усмехнулась, увидев, что он пролез сразу за ней, явно довольная его ловкостью.
Почва на этом участке густо поросла кустарником и сорняками. Тут точно никогда не пахали и не пасли скот. Земля круто шла в горку. Повсюду виднелись узкие тропки, вероятно, кроличьи или козьи. Человеку там было не пройти. Морин и Харви поднялись на несколько сотен футов и очутились у подножия громадного гранитного утеса. Он отвесно поднимался примерно на двести футов.
– Нужно обогнуть его слева, – сказала девушка. – Но учтите: дальше дорога еще труднее.
