Последующим поколениям уже не сделать столько открытий, потому что они будут постигать космос, не изучая его, а читая учебники и даже детские книжки.
«Не то что я – я рос, когда мы блуждали в потемках. Господи, в какое великолепное время я живу! Какое счастье!»
Электронные часы отсчитывали секунды. Стеклянный экран с нанесенной на него картой мира показывал местонахождение «Аполлона» в данный момент.
«Аполлона – Союза», – напомнил себе Шарпс и ухмыльнулся: друг без друга те были беспомощны. Соперничество между США и Советами по-прежнему иногда приносило пользу. Изредка. Хотя бы ту, что принуждало обе стороны к сотрудничеству.
«Жаль, что у нас проблемы со связью. Запасы энергии на борту «Молотлэба» истощаются. Этого мы не предусмотрели – а должны были. Но когда мы планировали работу, мы не предполагали, что комета пройдет так близко».
– Где она находится сейчас? – спросил он вслух.
Форрестер оторвался от компьютерной консоли.
– Трудно сказать. – Пальцы ученого забегали по клавишам: так Пауэр Биггс играл на органе в Миланском соборе. – Если бы самые свежие данные были верны, я бы ответил. Самая точная оценка составляет примерно тысячу километров… К сожалению, я не могу оперировать этими цифрами. А еще есть те данные, которые я отбросил раньше, поскольку они тоже не могли быть правильными… Имеется еще множество «если».
– М-да.
– Фотографирование… фильтр номер тридцать один… вручную…
Шарпс и Форрестер с трудом узнали голос Деланти.
– Ваше достижение, – сказал Дэн.
– Мое? Что именно?
– Чтобы в полет впервые был направлен чернокожий астронавт, – объяснил ученый, внимательно изучая кривые на экране осциллоскопа.
Затем он что-то подкрутил, и качество одной из картинок значительно улучшилось.
Чарльз уставился на летящее к ним облако. Оно смахивало на скопление размытых серых пятен, но планетолог понимал: боковой скос у объекта отсутствовал.
Часы неумолимо отсчитывали секунды.
– Где же Молот? – встрепенулся Шарпс.
Форрестер ничего не ответил.
– …прохождение внешнего края ядра. Земля, я повторяю… внешний… невозможно… вероятно столкновение… – голос пропал.
– «Молотлэб», говорит Хьюстон, вас неслышно, врубите на передатчик полную мощность и повторите сообщение…
Секунды убегали в прошлое. Внезапно изображения на экранах дрогнули, расплылись и сделались ярче, отчетливее – на борту «Аполлона» задействовали главный телескоп и включили передатчик на максимум.
– Ядро приближается! – прокричал Джонни Бейкер. – Похоже, оно столкнется с Землей…
Рик держал в поле обзора главного телескопа голову кометы. И она увеличивалась в размерах: в водовороте тумана появились какие-то очертания – крупных и мелких обломков, каменных глыб, реактивных газовых потоков… Все менялось на глазах. Вдруг картинка качнулась вниз, и на экранах появилась Земля.
В разных точках на ее поверхности вспыхнуло пламя. Долгое мгновение, которое показалось вечностью, все экраны транслировали одно и то же: планету, усеянную ослепительными вспышками.
Вот что навсегда впечаталось в память Чарльза. Всполохи на поверхности Атлантического океана. Европа, усеянная огненными пятнами, самое большое – в Средиземном море. Пламя вспыхнуло и посреди Мексиканского залива. Все, что находилось дальше к западу, оставалось вне «Аполлона», но пальцы Дэна продолжали порхать по клавишам. Все сведения из любого источника тотчас вводились в компьютер.
Из динамика неслись крики. На нескольких каналах трансляция прервалась: стрекотала статика.
– Над нами шаровая молния! – раздалось сквозь треск.
– Где? – спросил Форрестер рассеянно, но достаточно громко, чтобы перекрыть гул, царивший в помещении.
– Мы потеряли связь с «Аполлоном». Последнее сообщение от них было: «Шаровая молния на юго-востоке». И потом: «Над нами шаровая молния». И больше ничего, – ответил кто-то.
– Благодарю, – произнес ученый.
– Хьюстон, на Мексиканский залив пришелся сильный удар! Повторяю, крупное столкновение в трехстах милях к юго-востоку от вас. Просим выслать вертолет за нашими семьями.
– Господи, как может Бейкер говорить сейчас так хладнокровно? – запричитал тот же голос.
«Что там за остолоп вякает? – подумал Шарпс. – Наверное, новичок, никогда не слышавший, как общаются астронавты в критической ситуации». – Он взглянул на Форрестера.
Дэн кивнул:
– Молот ударил.
Но картинка на телеэкранах уже пропала, а треск разрядов полностью заглушил все вокруг.
В двух тысячах миль к северо-востоку от Пасадины в бетонной норе, в пятидесяти футах под землей майор Беннет Ростен лениво поглаживал висящий на бедре пистолет. Затем он сосредоточился, напрягся, его руки легли на консоль запуска ракеты «Минитмен». Они безостановочно блуждали по клавишам, после чего одна рука коснулась ключа, висевшего на цепочке на шее.
«Ну и ну, – сказал себе Ростен, – под влиянием Старика я сделался нервным».
Да, он был на взводе, но у него имелось оправдание. Прошлой ночью ему позвонил генерал Томас Бэмбридж. Нечасто главнокомандующий стратегической авиацией беседует с командиром ракетной эскадрильи.
Приказ Бэмбриджа был краток:
– Завтра в пусковой шахте дежурить будете вы. И к сведению: на «Зеркале» буду я.
– Черт возьми, – выругался подчиненный. – Сэр… это Оно?
– Вероятно, нет, – ответил тот и объяснил ситуацию.
Что не внушило оптимизма. Если русские действительно считали, что Штаты слепы и беспомощны…
Он посмотрел налево. Его напарник, капитан Гарольд Люс, сидел у соседней консоли. Пункт управления находился глубоко под землей. Защищенный бетоном и сталью, бункер мог запросто выдержать близкий взрыв ядерной бомбы. Чтобы запустить своих «птичек», дежурные должны были одновременно повернуть ключи и нажать кнопки. Автоматика не позволяла в одиночку осуществить запуск ракеты.
Капитан Люс развалился в кресле. Перед ним лежали книги: сейчас он вроде бы изучал искусство Востока. Коллекционирование ученых степеней было обычным развлечением тех, кому приходилось дежурить в пусковых шахтах, но как мог Гарольд заниматься этим сегодня, когда неофициально объявлена боевая тревога?
– Эй, Гар… – позвал Ростен.
– Да, капитан.
– Предполагалось, что приказ касается и тебя тоже.
– Я начеку. Ничего не случится. Вот увидишь.
– Господи, надеюсь, что нет.
Беннет подумал об оставшихся в Мизуле жене и четверых детях. Раньше они отвергали предложение переехать в Монтану, но теперь им там очень нравилось. Громадные просторы, чистое небо, никаких проблем мегаполисов.
