– Когда свет погас, я открыл глаза. На секунду мне показалось, что я вижу нечто вроде фиолетового прожектора, шарящего лучом по небу. Затем луч растаял в воздухе. Но шел он из-за горизонта. У нас еще есть время.
– Не везет острову, – пробормотал Виллис.
Сейчас он ничего не видел, даже тьмы.
– Вас никогда не удивляло, почему люди по сей день строят здесь жилище? Некоторым домам не одна сотня лет. Через каждые несколько столетий – извержение. Но народ постоянно сюда возвращается. А насчет того, что нам следует делать… что ж, Алекс, вот и цунами. Волна становится выше. Не знаю, поднимется она на ту высоту, где мы сейчас находимся, или нет. Хотя… приготовьтесь к первому удару. Соберитесь с силами.
– А ведь будет и землетрясение. Наверное, наступает конец греческой цивилизации.
– И не только. И появится свежая легенда об Атлантиде… Если кто-нибудь выживет, чтобы поведать о катастрофе. Занавес по-прежнему поднимается. На западе – потоки света, исходящие от ядра. На востоке – черная тень Земли. Повсюду метеоры… – Голос Макдональда оборвался.
– Что там?
– Я закрыл глаза. Но успел увидеть в северо-восточной части неба… Ядро… Огромное!
– Грег, кто придумал это название «Гора пророка Илии»? Он попал в самую точку.
В недрах Тиры и по самой всей поверхности острова прокатились подземные толчки: вскрылся похороненный под морским дном три тысячи пятьсот лет назад канал, по которому вырывалась на поверхность магма.
Виллис почувствовал жар, и Тира взорвалась. Чудовищная волна раскаленного пара в кружевах лавы, отшвырнула людей в сторону и мгновенно прикончила. Несколькими мгновениями позже на пылающую оранжевым сиянием рану в теле гранита обрушилось цунами.
В живых не осталось никого, кто смог бы рассказать о новом извержении вулкана.
Мейбл Хокер развернула свои карты и исподтишка улыбнулась. Двадцать очков, ей сегодня везет. А ее партнеру, увы, – нет. Би Андерсон то и дело блефовала: когда самолет приземлится в аэропорту имени Кеннеди, кое-кто наверняка проиграет сотню долларов.
Готовясь к посадке в Нью-Йорке, «Семьсот сорок седьмой» плыл высоко над Нью-Джерси. Мейбл, Чет и Андерсоны сидели вокруг столика в первом классе, чересчур далеко от иллюминаторов, чтобы хоть что-то увидеть. Женщина пожалела, что согласились на бридж. Она бы могла впервые полюбоваться городом с высоты птичьего полета. С другой стороны, не хотелось, чтобы Андерсоны подтрунивали над ее неопытностью.
За иллюминаторами опять полыхнуло.
– Твоя заявка, Мей, – напомнил Чет.
Люди буквально прилипли к иллюминаторам. Салон загудел как пчелиный улей. Мейбл почуяла страх, живший глубоко в сознании каждого авиапассажира.
– Извините, – произнесла она. – Двойка бубен.
– Четыре черви, – заявила Би Андерсон, и Мейбл поежилась.
Раздался мелодичный сигнал. Зажглась надпись «Пристегните ремни».
– Говорит командир экипажа Феррар, – вымолвил спокойный дружелюбный голос пилота, так и вселяющий уверенность. – Мы не знаем, что это была за вспышка, но на всякий случай просим вас пристегнуться. Не волнуйтесь, нам ничего не угрожает.
«А не заторговалась ли Би? Господи, да понимает ли она, что означает «двойка бубен»? Надо бы ей намекнуть».
Раздался странный звук, будто медленно разорвали пополам огромную простыню. «Семьсот сорок седьмой» внезапно взревел и рванул вперед.
Мейбл читала, что опытные путешественники застегивают ремни, не затягивая их. Что она и сделала.
Однако спустя секунду намеренно расстегнула ремень, положила карты рубашкой вверх и, нетвердо ступая, направилась к двум свободным креслам возле иллюминатора.
– Мать, ты куда собралась? – спросил Чет.
Она содрогнулась – она терпеть не могла, когда к ней так обращались. Прямо как в захолустье. Опершись рукой на подлокотник, она прильнула к иллюминатору.
Массивный нос воздушного судна смотрел вниз, «Боинг» шел к земле, а пилоты старались справиться с внезапным попутным ветром, скорость которого практически сравнялась со скоростью самолета. Крылья потеряли подъемную силу. «Семьсот сорок седьмой» падал, как опавший лист, дергался, кренился из стороны в сторону – экипаж тщетно старался удержать его на «плаву».
А Мейбл увидела раскинувшийся впереди Нью-Йорк. Вон Эмпайр-стейт-билдинг, статуя Свободы и Всемирный торговый центр. Все выглядело именно так, как она себе представляла, но почему-то было наклонено под углом в сорок пять градусов.
Где-то там, внизу, ее дочь, должно быть, едет в аэропорт имени Кеннеди, чтобы встретить родителей и познакомить их с парнем, за которого она собралась выйти замуж.
Внезапно сорвало закрылки. «Семьсот сорок седьмой» задрожал, завибрировал. Как испуганные бабочки, слетели со стола карты Мейбл. Она ощутила, как самолет рванул вперед, выходя из пике.
В небе мчались черные тучи, похожие на громадную завесу: они неслись быстрее самолета, в них сверкали молнии. Внезапно гигантская огненная стрела ударила в статую Свободы и заплясала по ее воздетому факелу. А потом – поразила и самолет.
За Оушен-бульваром оказался обрыв. Под ним вдоль берега петляло шоссе Пасифик-Коуст. А далее был океан.
На краю обрыва рассматривал горизонт бородатый человек. Глаза его искрились искренней радостью.
Вспышка длилась лишь миг, но была ослепительной. Когда она угасла, на сетчатке глаз мужчины запечатлелся голубой шар.
Красное свечение… Необычные световые эффекты очертили в небе вертикальный столб… Бородач обернулся со счастливой улыбкой.
– Молитесь! – крикнул он. – Судный день настал!
С десяток прохожих воззрились на него. Но большая их часть не обращали на мужчину внимания, хотя он и производил в высшей степени незабываемое впечатление: глаза восторженно сияют, густая черная борода с двумя снежно-белыми прядями у подбородка развевается по ветру.
Кто-то обернулся и заявил:
– Если вы не отойдете от края, для вас действительно настанет Судный день. Будет землетрясение.
Мужчина отмахнулся.
Другой – чернокожий в дорогом деловом костюме – более настойчиво воззвал к его благоразумию:
– Если во время падения кометы вы останетесь здесь, то пропустите почти весь Судный день. Не упрямьтесь!
Бородатый задумчиво кивнул и неторопливо направился к тротуару, где столпились люди.
– Спасибо, брат.
Земля содрогнулась и застонала.
Ему удалось удержаться на ногах. Он увидел, что какой-то бизнесмен в темно-коричневом костюме падает на колени, и последовал его примеру. Все вокруг сотрясалось, и часть круто обрывающегося берега отвалилась. Если бы бородач не убрался оттуда, оползень унес бы его с собой.
