Она вложила в автоклав последний из использованных сегодня инструментов. Собрала сумку. Космонавт или нет, она оставалась терапевтом, и куда бы ни шла, брала с собой профессиональный инструментарий на тот случай, если кому-нибудь понадобится медицинская помощь. Надела меховую шапку, тяжелое кожаное пальто и зябко повела плечами. На улице по-прежнему завывал ветер.
В соседнем помещении работало радио, передавали новости. Леонилла задержалась и услышала ключевое слово.
Новая комета.
Интересно бы узнать, есть ли планы насчет ее исследования. Женщина вздохнула. Если для изучения небесного тела и отправят экспедицию, Леониллу туда не включат. Пилот, врач, специалист по системам жизнеобеспечения – вот в чем она прекрасно разбирается. Однако она не училась на астронома. Это работа для Петра, Василия или Сергея.
Честное слово, жаль. Но все равно интересно – новая комета…
На Земле бушевала чума. Спустя три миллиона лет после рождения и формирования планеты на ее поверхности произошла вирулентная мутация – возникла форма жизни, напрямую использующая солнечный свет.
Эффективный источник энергии дал зеленому мутанту убийственную мощь и сверхактивность. Распространяясь везде, завоевывая мир, он изливал потоки кислорода, отравляющего воздух. Свободный кислород сжег господствующие здесь формы жизни – и они превратились в удобрения для мутанта.
Примерно в то же время беда постигла комету: на ее пути встал черный гигант.
В планете был заточен чудовищный жар, он изливался бы к звездам еще миллиард лет. Водород и гелий в «тканях» кометы вскипели в потоке инфракрасного света. Затем дороги небесного тела и гиганта разошлись. Вернулось спокойствие. Комета поплыла дальше в холодной немой тьме, но чуточку уменьшилась. И ее орбита тоже немного сместилась.
Февраль: 1
Иначе говоря, структуру мира рабочего надо формировать таким образом, чтобы избавить рабочего от страха оказаться лишь винтиком в безличной и бездушной машине. Истинное же решение проблемы – выработка концепции, что работа, какова бы она ни была, есть служение Богу и обществу, и потому она – проявление человеческого достоинства.
Эмиль Бруннер.
Гиффордовские лекции (194.)
От бульвара Вествуд до офисов Национального радио- и телевещания (Эн-би-си) и особняка Рэндолла на Беверли-Глен путь весьма неблизкий. Вот главная причина, почему Харви любил заглядывать в здешние бары. Тут было мало шансов наткнуться на кого-нибудь из чиновников-сослуживцев или на приятельниц Лоретты.
По широкому тротуару бродили разномастные студенты – бородатые в поношенных джинсах, гладко выбритые в дорогих, определенно странные типы и старомодно-консервативные юнцы, а также всевозможные промежуточные разновидности. Харви шел в пестрой толпе мимо специализированных книжных магазинов. В одном продавались издания, посвященные свободе однополой любви. Другой с полным правом назывался «Магазин для взрослых мачо». Третий обслуживал любителей научной фантастики. Рэндолл мысленно сделал пометку: заглянуть сюда. Наверное, там достаточно научно-популярного астрономического чтива, посвященного кометам. Пролистав что-нибудь, он сможет отправиться в книжную лавку в кампусе Лос-Анджелесского университета и найти там настоящие научные труды.
За зданием женской религиозной общины находился дом с витринными окнами. Надпись, сделанная готическими буквами, гласила: «Первый федеральный фондовый бар». В помещении были высокие табуреты и три маленьких столика, а еще – четыре кабинки, игровые автоматы и музыкальный автомат. Стены (их время от времени белят) расписаны клиентами, на стойке – запасы маркеров. Местами краска содрана, чтобы открыть комментарии, сделанные давным-давно – археология в духе поп-культуры.
Харви тащился в полумраке. Прямо-таки усталый старик. Когда глаза привыкли к сумраку, он заметил на табурете Марка Ческу. Рэндолл направился к нему и оперся локтями о стойку.
Ческу стукнуло тридцать с хвостиком, почти человек без возраста, вечный юноша в начале карьеры. Харви знал, что Марк прослужил четыре года на военно-морском флоте, поступал в несколько заведений, начал даже учиться в Лос-Анджелесском университете, но постепенно опустился до уровня муниципальных колледжей. Он до сих пор называл себя студентом, но никто не верил, что парню удастся когда-нибудь получить диплом. Ходил он в байкерских сапогах, потрепанных джинсах, футболке и мятой австралийской широкополой шляпе. У Ческу были длинные черные волосы и пышная борода. Под ногти въелась грязь, а на штанах частенько красовались подтеки: тогда сразу было видно, что он мыл руки и заодно стирал одежду. У него никогда не возникало патологического желания отскребать себя дочиста.
Когда Марк не улыбался, то выглядел угрожающе, несмотря на изрядный пивной живот. Улыбался он часто, но к некоторым вещам относился чересчур серьезно и порой примыкал к буянящей толпе. Это было частью его образа. А еще он мог тусоваться с истинными байкерами, однако не хотел.
Марк обеспокоенно посмотрел на Харви.
– Вы неважно выглядите, – заявил он.
– Хочется кого-нибудь убить, – ответил Рэндолл.
– Что ж, могу, пожалуй, подыскать человечка, – сказал Ческу и замолчал.
– Нет. Я про свое начальство. Про моих боссов, будь прокляты их бесчисленные души.
Отказавшись таким образом от предложения Марка, Харви заказал кувшинчик пива и два стакана. Он понимал, что Ческу не сумеет организовать настоящее убийство. Просто выбранный им образ требовал соблюдения определенных правил. Это обычно забавляло Харви, но сейчас он не был настроен играть.
– Мне от них кое-что нужно, – произнес Рэндолл. – И они в курсе, что им придется принять мои условия. А как же иначе, а? Я ведь даже спонсора нашел! Но сукиным детям нравится пыжиться! А если один из них завтра грохнется с балкона, я буду вынужден потрать целый месяц, чтоб убедить нового, а я не могу позволить себе тратить время впустую.
А умаслить Ческу не мешало. Парень мог оказаться полезным. И он очень занятный – вдруг он действительно сможет организовать убийство. Никогда нельзя знать наверняка.
– А в чем дело-то?
– В комете. Я собираюсь снять серию документалок о новой комете. Открывший ее парень случайно владеет семьюдесятью процентами акций компании, спонсирующей съемки.
Ческу хихикнул. Харви кивнул:
– Неплохо, да? Я мечтал сделать нечто подобное. Да и сам проект познавательный. Не то что моя последняя лажа – интервью с предсказателями гибели Земли, причем у каждого имелась своя версия апокалипсиса. Первый из них тогда еще не закончил свой рассказ, а мне уже захотелось перерезать себе глотку и покончить со всем этим.
– А в чем проблема?
Рэндолл вздохнул, сделал глоток пива и пояснил:
– Понимаешь… Есть, к примеру, четыре персонажа, которые и впрямь могут дать мне от ворот поворот. Но это было бы ошибкой, верно? Ньюйоркцы не желают прошляпить заказной сериал. Они купят право показа. Но откуда кому-то знать, что они вправе сказать «нет», если они сразу требуют, чтобы я написал заявку, сценарный план и представил им смету и прочее? Ничего из этого вообще не используется, а им уже нужны разумные основания для решения. Четверо проклятых воротил, держащих в лапах подлинную власть. Ну, ладно, с ними-то я способен поладить. Но остается еще пара дюжин дурней! Каждый из них не может помешать выходу в эфир даже самых идиотских программ, но хочет продемонстрировать, что и он тоже – важная птица. И чтобы доказать друг другу, что могут – если на то есть их воля – остановить съемки, они выдвигают столько возражений, сколько в силах придумать. Но превыше всего должны стоять интересы заказчика, верно? Нам невыгодно, чтобы «Кальва» взбеленилась. Ну и бредятина. А мне приходится с этим мириться. – Харви внезапно осознал, что не может остановиться. – Слушай, давай сменим тему.
