– Никакого кайфа, – хмурится он.
– Останови ее! – кричит Раффи, когда наступает четвертая ночь нашей черепашьей одиссеи.
Он показывает на берег, где к черепашьему нерестилищу неуверенно движется девическая фигурка.
– Останови эту нахалку!
Вглядевшись в нахалку, я издаю тихий стон. Это Молли. Углубившись в звездную карту, она прокладывает путь с помощью планисферы, подаренной ей на день рождения. Мой собственный звездный компас, вероятно, уже весь зарос водорослями.
– Просто какая-то девчонка, – говорю я.
– Мы ее знаем?
– Нет, конечно. Какая-то лунатичка бродит по ночам.
– Ты уверен, что ее не знаешь? – настаивает Раффи, разворачивая Пети в сторону Молли и освещая ее испуганное лицо. – Похоже, она называет тебя по имени.
– Да, это она. Моя маленькая медв… сестренка. Я сразу не узнал. Подожди, сейчас я ее прогоню.
Я торопливо иду на перехват.
– Олли? – удивляется она, когда я подхожу ближе. Мое имя Молли произносит так неуверенно, будто это какое-то иностранное слово. – Это ты? Что ты тут делаешь? Да еще в компании с этим Рафаэлем Соматом?
Я пожимаю плечами:
– Ну и что? Он не такой уж плохой парень. Мы теперь братаны.
– Братаны? – усмехается Молли. – Но ведь он такой козел, Олли!
– Послушай, ты его совсем не знаешь. Он неплохой.
В подтверждение своих слов я привожу пример:
– Вот позавчера в бассейне плавали эти телки с прыщавыми спинами – ты бы до таких даже в перчатках не дотронулась бы, – а Раффи по доброте душевной свистнул и вежливо предложил сделать каждой по ребенку, несмотря на то, что сердце у него к этому явно не лежало. Он тебе обязательно понравится.
Но моя риторическая стратегия не имеет успеха. Молли, похоже, вот-вот разревется.
– Спорим, он даже не знает твоего любимого созвездия. Ты ведь не сказал ему, что увлекаешься астрономией?
– Ну…
– Ты трус и обманщик!
– Никакой я не обманщик! – возражаю я, стараясь не повышать голоса. – Просто рядом с Раффи я выявляю новые стороны своей натуры – ну вот как женщины красят ресницы, чтобы они были длиннее. Послушай! У меня тоже есть ресницы! Да, я не сообщил про Общество юных астрономов. Но ведь вы не красите тушью волоски на подбородке.
– Ладно, – вздыхает Молли. – Иди развлекайся со своими дружками, Мистер Обманщик. А у меня свидание с Лисичкой.
– А отец в курсе, что ты здесь? Он просто взбесится, когда узнает.
– Ха! Папочка уже так долго сидит в баре со своими дружками-астронавтами, что вряд ли вспомнит про «здесь».
Я оборачиваюсь и вижу, что Раффи нетерпеливо машет мне рукой.
– Возвращайся в гостиницу, Малая Медведица, – прошу я, разворачивая сестру и слегка подталкивая ее вперед. – Ты можешь наблюдать за Лисичкой из окна.
– Мне стыдно, что у нас одна ДНК, – заявляет Молли и со всей силой бьет меня по голове своим зачитанным «Путеводителем по Галактике».
После чего топает к «Миске и койке», чтобы наблюдать за созвездиями в самом дурном расположении духа.
Когда я ночью возвращаюсь в гостиницу, Молли притворяется, будто спит. Она оставила мне сердитое послание, написанное на бумажной салфетке:
«Вопрос: Какое созвездие никогда не меняет своего положения при прямом восхождении семь часов и склонении восемнадцать градусов? Или ты забыл? (Подсказка: оно было твоим любимым.)
Ответ: Созвездие Близнецов!!!»
На пятый вечер у рождественских гирлянд садятся батарейки. Теперь Пети лишь слегка поблескивает и похож на гигантский довоенный пятицентовик. Марта вдруг решает вернуть на место крышку от мусорного бака. Там поселились здоровенные еноты, и она опасается заразиться бешенством.
– Ну, и черт с ним. Просто раздобудем побольше фольги, – заявляет Раффи с изобретательностью бойскаута.
Стащив упаковочную фольгу из мини-маркета «Ночная сова», мы обертываем ею все выступающие части тела Пети, включая голову. Теперь она напоминает огромную картофелину, запеченную в фольге, в которой добрая малышка Марта не забыла сделать прорези для глаз, носа и рта…
Похоже, я в нее втюрился. Но не в смысле секса. Нечто подобное я испытываю к Молли, но это не совсем то. Просто я готов шнуровать ей кроссовки. Мне хочется баюкать ее, надевать ей носочки и раскачивать на качелях. А если честно… то я не прочь заниматься с ней еще кое-чем.
Скоро я убеждаюсь в полной бесперспективности своих мечтаний. Раффи приходит к выводу, что для того, чтобы побыстрее сматываться с места преступления, нам нужно средство передвижения, и решает похитить тележку для гольфа. Он оставляет нас с Мартой присматривать за Пети, что меня вполне устраивает. Мы раскалываем несколько кокосов и поим Пети кокосовым молоком, а скорлупой копаем песок, чтобы устроить для него постель. Потом затаскиваем его туда на одеяле. Над песком торчит одна его голова, Пети зевает и улыбается нам.
– Выглядит жутковато, – говорю я Марте, похлопывая по песку вокруг шеи Пети. – Но мне почему-то не страшно.
Марта кивает.
– У тебя возникает ощущение паутины, когда на тебя смотрят взрослые мужчины? – спрашивает она. – Будто ты наткнулся на что-то невидимое и очень липкое?
– Да, точно, – отвечаю я, хотя мне непонятно, что она имеет в виду.
Во всяком случае, именно таким липким взглядом я смотрю на нее сейчас.
– У меня тоже. Но вот когда Пети на меня смотрит, ничего подобного не происходит.
Марта смахивает с его носа песок.
– Олли, ты умеешь хранить секреты?
– Разумеется, – произношу я с бесстрастной интонацией старшего брата, но дыхание у меня перехватывает. Скажи-мне-что-я-тоже-тебе-нравлюсь! – мысленно повторяю я с каждым вздохом.
– У меня сегодня день рождения, – сообщает Марта.
– Вот это да! Поздравляю тебя!
Я беру Марту за подбородок и поднимаю ее лицо к небу.
– Дунь на звезды и загадай желание.
Отец рассказывал нам с Молли, что, когда мы были маленькими, мама учила нас так делать.
Марта закрывает глаза и улыбается. А я хочу поцеловать ее.
– Сказать тебе, что я загадала? – спрашивает она, не раскрывая глаз.
«Да целуй же ее скорее!» – думаю я. Но никак не могу решиться. Я не очень представляю, как это делается. Ведь мой здоровый носище воткнется в ее гладкую щечку, как шальной метеорит.
Марта открывает глаза:
– Я загадала, чтобы Раффи…
– Ничего не говори, – с горечью произношу я. – А то не сбудется.
Раффи…
